Сергей Капица: Как Россию превращают в страну дураков. Сергей Капица: «То, что происходит с нашей наукой сейчас, — глубоко противоестественно
Сергей Петрович Капица — ученый и популяризатор, бессменный автор и ведущий программы «Очевидное-невероятное», заведующий кафедрой общей физики в МФТИ. Сегодня ему исполнилось бы 90 лет.
Петр Капица к тому времени стал академиком и начал собственные исследования в области электроники больших мощностей и гидродинамики. Вместе с Сергеем они работали в лаборатории на дачном участке, занимаясь изучением волн сантиметрового диапазона и разрабатывая мощные генераторы.
После смерти Сталина Петр Капица в 1955 году вернулся в Институт физических проблем, заняв пост директора. Вскоре туда пришел и Сергей.
В 1958 году он начал исследования и разработку ускорителей электронов на средние энергии — микротронов, которые в настоящее время получили распространение в различных областях науки и техники. Идею микротрона предложил еще в военные годы академик Владимир Векслер, но тогда большинство физиков сочли ее малоперспективной. Сергей Капица построил в институте первый действующий микротрон и доказал, что его можно успешно использовать не только в научной работе, но и в народном хозяйстве — как мощный источник рентгеновского излучения. На основе этих работ в 1962 году совет Объединенного института ядерных исследований присудил Сергею Капице степень доктора физико-математических наук. С 1953 по 1958 год он работал по совместительству в Институте научной информации редактором реферативного журнала «Физика». Так ученый впервые ступил на путь популяризации науки.
С конца 1950-х годов Капица также занимался преподавательской деятельностью: читал в МФТИ специальные курсы по ускорителям, а с 1964 год заведовал там кафедрой общей физики.
Слоганом факультета стало его высказывание: «Собрать стадо из баранов легко — трудно собрать стадо из кошек». В 1965 году Капица стал профессором института.
К преподаванию у Капицы был свой подход. «Одной из особенностей Физтеха всегда было, что на экзаменах по физике можно было пользоваться любыми шпаргалками, учебниками, конспектами — пожалуйста! Нельзя было только советоваться с другими студентами, — рассказывал он. — Экзамен должен был выявлять не знания, а понимание. Но это требует совершенно другого подхода к уровню преподавателей, они сами должны понимать, о чем идет речь, а для этого надо быть активно работающим ученым. Именно поэтому вреден ЕГЭ, это ведет совсем в другую сторону. Самый простой вопрос: впадает ли Волга в Каспийское море? Даже этот вопрос можно обсуждать. Потому что, скажем, миллион лет тому назад она впадала в Черное море».
В 1973 году Капица опубликовал книгу «Жизнь науки». Книга послужила предпосылкой к появлению телепередачи «Очевидное — невероятное». В том же году начал вести эту телепередачу. Она была посвящена науке и технике, в выпусках освещались философские, культурные и психологические проблемы научно-технического прогресса, делались прогнозы на будущее. Будучи ориентированной на широкую аудиторию, передача имела достаточно высокую для научно-образовательных программ популярность.
«Краснобаи и баламуты до сих пор сидят на нашем телевидении,
— считал Капица. — Публика — дура, как говорил Станиславский. Если бы наши каналы производили больше научно-популярных программ, публика бы их смотрела, я в этом не сомневаюсь. Мы исключаем эту область из нашей жизни и после жалуемся, что нет науки. Ее и не будет при таком отношении».
В декабре 1986 года, когда Капица читал лекцию по общей физике в МФТИ, в корпус пробрался член русской ультраправой антисемитской монархической организации «Память». Во время перерыва, когда Капица выходил из аудитории, он набросился на ученого и несколько раз ударил его по голове туристическим топориком.
Вырвав топор из рук преступника, Капица сам ударил его обухом по лбу, затем добрался до кафедры и попросил вызвать скорую и милицию. После этого он потерял сознание.
Нападавший был задержан, Капица — госпитализирован в нейрохирургическое отделение Боткинской больницы. Там ему наложили 17 швов.
«Мозг остался цел. У меня крепкая голова», — отметил Капица в передаче «В гостях у » в 2009 году.
После выздоровления Капица вернулся к работе. В МФТИ после случившегося на протяжении полугода действовали экстренные меры безопасности.
Сергей Капица скончался 14 августа 2012 года от рака печени. Прощание прошло 17 августа в ДК МГУ, в тот же день Капица был похоронен на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой отца. Его имя носит астероид Сережа, открытый 20 октября 1982 года, и остров Капицы в составе Малой Курильской гряды. 14 февраля 2013 года, в день 85-летия ученого, состоялось открытие мемориальной доски на здании Российского нового университета.
14 февраля 1928 года родился Сергей Капица, российский ученый, популяризатор науки, телеведущий.
Личное дело
Сергей Петрович Капица (1928—2012) родился в Кембридже, где в то время находился в научной командировке его отец — лауреат Нобелевской премии по физике академик Петр Капица. «Я родился в Англии, в Кембридже — отец у меня там работал. Мы говорили по-русски дома. Если же мама переходила на английский — мы с братом знали: сейчас будут ругать. Мама никогда не работала: все внимание уделяла отцу и семье. У нас были и няньки. Была очень точно организованная у нас жизнь», — вспоминал впоследствии Капица. В 1935 году семья вернулась в Москву.
В 1949 году Капица окончил Московский авиационный институт (МАИ). Тогда же начал свою научную деятельность — занимался проблемами сверхзвуковой аэродинамики и земного магнетизма, а также прикладной электродинамикой и физикой элементарных частиц. Тогда же женился на Татьяне Дамир — выпускнице МГУ, дочери известного врача, профессора Алима Дамира. У пары родилось трое детей: сын Федор, дочери Мария и Варвара. «Мы с Таней учились в одной школе. Но я ее не знал, а она меня знала, потому что я был в школе "английский мальчик". Это школа №32 — напротив Дома на набережной. Там было очень тяжело — в 37-м и 38-м у многих детей были пересажены родители, и это отражалось на настроении в школе», — рассказывал физик.
В 1949—1951 годах работал инженером в Центральном аэрогидродинамическом институте им. профессора Н. Е. Жуковского. Затем был младшим научным сотрудником Института геофизики. С 1956 года преподавал в Московском физико-техническом институте (МФТИ). В 1961 году защитил докторскую диссертацию. В 1965 году получил звание профессора в том же институте. В 1953—1992 годах также работал научным сотрудником, заведующим лабораторией Института физических проблем им. П. Л. Капицы Академии наук СССР — РАН. С 1965 по 1998 год преподавал на кафедре общей физики МФТИ студентам первого-третьего курсов, был заведующим этой кафедрой.
В 1973 году опубликовал книгу «Жизнь науки», из которой выросла телепередача «Очевидное — невероятное». В том же году стал бессменным ведущим этой передачи. «Когда я начинал свою работу на телевидении, тогда всякая публикация в области науки сопровождалась подробными актами экспертизы — что, мол, мы не выдаем секретных сведений. Меня вызвал Сергей Лапин, тогда председатель Гостелерадио, и объяснил: "Сергей Петрович, мы с вас этих экспертиз требовать не будем. Вы должны сами отвечать за то, что говорите. А мы будем смотреть". Этим я и руководствовался», — вспоминал академик.
В 1983 году организовал издание «В мире науки» — русскую версию научно-популярного журнала Scientific American. Был главным редактором журнала.
С 2001 года являлся научным руководителем Российского нового университета, преподавал в этом вузе.
Умер в Москве 14 августа 2012 года, похоронен на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой отца.
Чем знаменит
Ярчайший популяризатор научного знания в СССР и России. Крупный ученый, доктор физико-математических наук, профессор, действительный член РАЕН и Европейской академии наук. Автор популярной программы «Очевидное — невероятное», в которой превращал рассказ о мире современной науки в увлекательное путешествие. Вел эту программу на протяжении 40 лет. Автор книг «Микротрон», «Жизнь науки» и «Общая теория роста населения». Один из выдающихся интеллектуалов планеты.
О чем надо знать
Сергей Капица
В декабре 1986 года на Капицу было совершено покушение. Нападавший проник в учебный корпус МФТИ, где ученый читал лекции по общей физике, и во время перерыва дважды сзади ударил его туристическим топориком по голове. Капица сумел вырвать топорик и нанести ответный удар обухом в лоб. Затем ученый дошел до кафедры, где попросил вызвать скорую и милицию, после этого потерял сознание. Злоумышленник был задержан, а Капицу госпитализировали в нейрохирургическое отделение больницы с субдуральным кровоизлиянием. В клинике ученому наложили 17 швов. В МФТИ после покушения ввели экстренные меры безопасности, через полгода их отменили. «Три раза какой-то сумасшедший из Ленинграда приезжал в Москву и за мной следил. Я был "главным жидомасоном" страны (смеется). Это оказалось достаточным аргументом. Хотя как можно быть масоном и евреем одновременно? Мы думали даже о том, чтобы сделать отдельную передачу на эту тему. В нашей стране есть специалисты по истории масонства», — вспоминал ученый.
Прямая речь:
Об отце : «Отец был со мной суров. Я был на Дальнем Востоке на корабле — нырял. Я первым в стране начал профессионально заниматься подводным плаванием: у меня удостоверение № 2. Вдруг штормовое предупреждение. Мы ушли на Сахалин — пробыл я там три дня с капитаном. Он меня все время угощал водкой. Но на одной водке не проживешь — а денег рублей десять оставалось. Шлю отцу телеграмму: пришли мне 25 рублей. Получаю ответ: а зачем тебе нужны деньги? У меня даже не было возможности толком ему ответить. Пошел к капитану — денег просить. Он говорит: какие деньги? Будешь моим гостем. И мы стали пить шампанское».
О нефтяной зависимости России: «Мы столкнулись с очень серьезным кризисом науки. И надо честно признать, что в нем полностью виновато общество. Оно не понимает, не хочет понимать истинного значения науки, понимать, что российская наука — единственная надежда на развитие страны в будущем. Понимать, что без нее мы просто превращаемся в нефтегазовый аппендицит при человечестве и теряем какой-либо культурный и научный потенциал, определяющий собственное наше развитие».
Об идеологической пустоте мира: «Человечество всегда должно питаться какими-то идеями. Но сейчас какие идеи может предложить ему Россия? Нет таких идей. В свое время те же идеи социализма оказывали колоссальное влияние на судьбы мира. Но они уходят. И сейчас идейная пустота, наполняющая мир, как раз и является одной из сложнейших общекультурных проблем».
О походах в магазин: «Мы жили на даче тогда, и меня (жена) Таня послала купить килограмм сыра. Я пришел в магазин на Смоленской площади и обнаружил в нем большой отдел сыров.
Сказал продавщице, что мне нужно по 100 граммов каждого сыра. И пока я разговаривал с ней, она все резала и резала, заворачивала каждый кусочек в отдельную бумажку, и я писал на каждом, что за сыр и сколько он стоит. В это время за мной образовался целый хвост разъяренных граждан, готовых меня убить».
О феминизме и США: «Нигде не видел более затравленных мужчин, чем в Америке. Они в жутком состоянии находятся, агрессивный феминизм их добивает. Я помню, в Бостоне в институте один почтенный преподаватель, русский математик, шел по коридору, а какая-то секретарша несла принтеры. Он открыл ей дверь, а она обвинила его в сексуальных домогательствах, хотя у него это было инстинктивное движение: женщина тяжелую железяку тащит. Был публичный скандал, и ему пришлось уйти из института».
Об интернете : «Замечательный русский психолог Алексей Леонтьев сказал в 1965 году: "Избыток информации ведет к оскудению души". Эти слова должны быть написаны на каждом сайте».
О внешнем виде: «Костюм дисциплинирует мужчину, внутренне организует. Когда-то радиодикторы BBC читали новости в смокингах и вечерних платьях, хотя слушатели их и не видели».
8 фактов о Сергее Капице:
Один из первых советских дайверов, нырявший с аквалангом, начиная с 1957 года. Позднее стал заместителем председателя Федерации подводного спорта СССР. Занимался и другими экстремальными видами спорта — управлял самолетом, а в 1967 году в окрестностях Сиднея спускался в одну из самых глубоких пещер Австралии.
Помимо российского имел британский паспорт. Часто посещал Великобританию, где у него был дом, построенный еще отцом.
По убеждениям был «православным атеистом». «Поколение моего отца было активно антирелигиозным в силу партийных принципов. А я — русский православный атеист. Это, кстати, весьма распространенная формула отношения к вере, к духовной культуре. По существу, ведь и наука выросла из религии. Я встречался со многими нашими патриархами. С Питиримом, с Кириллом… У нас с ними разница в мировоззрении не так велика, как может казаться», — рассказал он в одном из интервью.
В художественном фильме «Елки-палки!» (1988) сыграл самого себя в роли ведущего программы «Очевидное — невероятное».
В 2008 году как бессменный ведущий этой программы получил специальный приз ТЭФИ за личный вклад в развитие российского телевидения. Был включен в книгу рекордов Гиннеса как телеведущий с самым долгим стажем ведения телепередачи.
14 августа в возрасте 84 лет скончался известный российский учёный и популяризатор науки академик Сергей Капица. Сергей Петрович родился 14 февраля 1928 года в Кембридже (Великобритания), где в это время работал его отец - выдающийся физик, будущий лауреат Нобелевской премии Пётр Леонидович Капица.
В 1935 году семья переехала в Москву. По окончании школы Сергей поступил в Московский авиационный институт. В 1961 году он стал доктором физико-математических наук. Работал в Центральном аэрогидродинамическом институте, откуда был уволен в связи с опалой отца. Сергей Петрович работал в Институте геофизики, в Институте физических проблем имени П.Л. Капицы РАН. В течение 35 лет заведовал крупнейшей в стране кафедрой физики в Московском физико-техническом институте.
В последнее время учёный активно занимался проблемами информационного общества, глобализации, демографии. На эту тему им написаны десятки статей, опубликована и переиздана книга «Парадоксы роста. Законы развития человечества». В течение 40 лет Сергей Петрович Капица был ведущим программы «Очевидное - невероятное», впервые вышедшей в эфир Центрального телевидения в 1973 году. Капица включён в Книгу рекордов Гиннесса как телеведущий, имеющий самый долгий стаж ведения программы.
Предлагаем вниманию наших читателей интервью с академиком Капицей. Беседа о состоянии российской науки и состоянии умов, об отношении к религии состоялась четыре года назад, накануне 80-летия учёного.
Всё заменила астрология
- Каково, на Ваш взгляд, состояние российской науки?
Оно печально. Науку нашу постигла очень крупная катастрофа. Она в том, что с 90-х фактически кончилось финансирование. И только сейчас наука начинает медленно подниматься. Это привело к серьёзным последствиям. За 15 лет выпало целое поколение учёных. Воспроизводство молодых кадров хотя и продолжалось, но реализовывали они себя не в нашей стране, а за границей. И теперь в университетах деды учат внуков. За нищенскую зарплату. Меня министр Кудрин спросил, сколько надо платить учёным. Я говорю, столько, сколько вы сейчас платите, только не в рублях, а в долларах. И второе - оборудование, которое пришло в полный упадок и устарело до невозможности. Такое продолжаться не может. Вместо науки всех стала занимать астрология.
- Вы к астрологии, конечно, отрицательно относитесь?
Конечно. Ну давайте ещё печатать детские сказки. Есть такой закон в биологии: развитие индивидуума продолжает развитие вида, и человечество прошло через разные стадии - когда-то оно познавало мир через сказки и астрологию. Потом из этих коротких штанишек публика вырастает, идёт следующий этап... А сейчас мы откатываемся назад на тысячелетия. А эти идиотские споры о том, произошли ли мы от обезьяны? То, что такие вопросы возникают, - доказательство, что мы произошли от обезьян. И эти обезьяньи корни не дают нам покоя.
- Но гордиться мы чем-то можем?
Тем, что довели науку до ручки?.. Ленин изгнал из страны сто экономистов, которые были ему неугодны. А мы выжили десятки тысяч учёных! Нашей высшей школе нужна молодая профессура, её нет. Когда меня пригласили на физтех, мне было 35 лет. И тридцать пять лет я потратил на преподавание там, а сейчас вы туда никого не заманите.
- Вы можете назвать самые громкие имена тех, кого мы потеряли?
Пожалуйста. Я был на фирме «Майкрософт». Половина людей, которые работают вокруг Билла Гейтса, - люди, получившие образование в СССР. И там мне говорили: «Пока вы будете поставлять нам такие кадры, наша фирма будет процветать». Вот и всё.
Почему я не уехал
- Что делать-то?
Надо власть употреблять. Иначе мы будем прозябать и сосать нефтяную трубу. Но нашу бюрократию не перешибёшь. Могу назвать примеры и из собственной практики. Я как физик разработал микротрон. Кроме просвечивания, как рентгеном, корпусов ядерных реакторов, им можно лечить онкологические заболевания радиационным путём. Излечены десятки тысяч человек. В России нужны тысячи таких машин. Мы пишем какие-то бумаги, вода толчётся, и мне шепчут: знаешь, если ты не откатишь деньги, то ничего не будет. Хочется послать как можно дальше всех этих людей и заниматься своим делом. А тысячи людей будут умирать.
- А Вы почему не уехали?
Зачем? Это моя страна, у меня родители русские, с очень глубокими корнями. А потом, понимаете, советская наука - она варилась в скороварке. Интенсивно. Но в замкнутом сосуде. Потом крышка слетела, и это выплеснулось наружу. Многие сейчас хотели бы вернуться обратно в кастрюлю. Я же принадлежал к очень малому числу людей, которые в советское время могли путешествовать по миру, и у меня крышку не сорвало.
- В какую нишу, возможно, уйдёт отечественная наука?
Например, в самолётостроение. Тоже затоптанная область. Мы выпускаем сейчас меньше десятка самолётов в год, а выпускали сотни. Хотя до сих пор не научились делать машины - слаборазвитые ещё недавно Корея и Индонезия делают их лучше. А вообще мы всё можем делать. Надо создавать условия, а не воровать.
Самое интересное - мозг
- Открытий в какой области нам ждать от науки?
Сейчас из физики и точных наук интересы учёных переместились в биологию, в науки о человеке, такова логика развития. Физика дала методы изучения - самые крупные открытия в молекулярной биологии были сделаны физиками. И это дало возможность понять, что происходит на уровне ДНК. У мировой науки сейчас общее информационное, проблемное и кадровое пространство. Люди работают там, где они могут получить нужные условия - в Германии, Англии, Франции, Америке, Японии. В конце прошлого года прошёл ежегодный съезд по нейронаукам. Это сознание, память, нервные болезни. Головной мозг сейчас - главный объект фундаментальной науки. На этот съезд в Америку приехали 30 000 человек. Русских учёных там было меньше сотни.
- В этом «гуманитарном» смысле история вашей семьи показательна?
В общем, да. Я представитель точных наук, физик, мой сын - филолог, дочь - психолог. Может, это закономерно. Сам я сейчас обратился к демографии. Я занялся этими проблемами ещё 15 лет назад, когда всерьёз об этом никто не думал. Что заставляет нас развиваться? Люди думали, что ресурсы нас ограничивают. Это неверно. Вода? Её всем хватит. Территория - то же самое, особенно в нашей стране. Дело в самом механизме развития, в динамике разума. И всё. Произошёл слом цивилизации, и изменилось её развитие. Об этом я написал три книги.
О религии
- Вы создали одну из самых ясных и полных картин мира. Так всё-таки мир разумен и неслучаен?
Разумен и неслучаен. Но у него есть ещё и инстинкт прошлого.
- А как Вы относитесь к Богу?
Вольтер говорил, что если Бога нет, его надо было выдумать. Вот мы и выдумали. Это своего рода планка, которую человек сам себе задаёт. Когда святые отцы рассуждают на естественнонаучные темы, это беспомощно. Но морально-этическим опытом Церкви пренебрегать нельзя.
- Вы родились в День святого Валентина, отмечаете этот праздник?
Никогда. Мы просто смеялись всегда: какой подарок отцу мама преподнесла в этот день.
- Несмотря на членство в разных академиях и научных организациях мира, вы не избраны в РАН. Почему?
У меня нет ответа на этот вопрос. Это не моя проблема. Много достойных людей не выбраны в Академию. Меня провоцировали на конфронтацию, но я никакой критики в адрес Академии не высказывал. Потому что я считаю, что, во-первых, бить лежачего неприлично, и потом это надо решать внутри Академии, а я туда не должен вмешиваться.
- Вы наверняка любите фантастику. К чему относитесь с уважением, а что считаете дичью?
Жюль Верн, Уэллс, Алексей Толстой - это уже фантастика, выходящая на серьёзные научно-общественные рубежи. «Гиперболоид инженера Гарина» - предвидение лазера как оружия. А «Голова профессора Доуэля»? А Стругацкие? Ну а помойка так велика, что я и копаться не буду.
Рецепт долголетия
Ой, никакого рецепта нету. Голову держать в форме. Всё зависит от самого человека и от наследственности. Некоторые очень рано умирают - и вроде не курили и не пили. Вообще чем дольше работает голова, тем лучше. Чем мы отличаемся от животных? Только мозгами. Хотя мне кажется, что у нашей кошки есть тоже ум, только она не говорит об этом.
- Что вам пожелать на день рождения?
Что сами сочтёте нужным. А вообще, чтобы поменьше приставали с ерундой.
В самом конце тридцатых годов в Московской опытно-показательной школе № 32, где учились отпрыски советской элиты, произошел вопиющий случай. В драке на перемене пострадали сыновья наркома Анастаса Микояна и племянник наркома Лазаря Кагановича . Ничего серьезного, обычная мальчишеская потасовка пятиклассников. Вот только «агрессор», отвешивая тумаки, кричал при этом: «Бей наркомчиков!»
В ту эпоху за подобные вещи могло не поздоровиться и самому драчуну, и его родителям. Однако в данном случае обошлось: зачинщика просто перевели в другую школу.
Четыре десятилетия спустя мальчик Сережа Капица , наставивший синяков детям Микояна, станет известен всей стране как «главный телеученый», ведущий телепрограммы «Очевидное — невероятное».
Два Капицы, две премии
Когда в начале семидесятых годов Сергея Петровича Капицу, к тому времени уже маститого ученого, пригласили на телевидение в качестве ведущего новой научно-популярной программы, он обратился за советом к одному из самых титулованных физиков СССР, академику и Герою Социалистического Труда Льву Арцимовичу .
Арцимович, хорошо относившийся к Капице, вздохнул и сказал: «Попробуйте. Но это вам дорого обойдется. Это обязательно скажется на отношении к вам коллег и разрушит вашу академическую карьеру».
Прогноз оказался точным: Капица вместе со своей программой обрел известность и популярность, но научный мир стал его считать не ученым, а популяризатором науки. В итоге до конца своих дней он так и не получил звание академика, чего по результатам своей научной деятельности, безусловно, заслуживал.
Отец, Пётр Капица , физик с мировым именем, телевизионные эксперименты сына тоже не одобрял, считая, что «его Сережа» занялся «легким жанром».
В 1978 году Капица-старший был удостоен Нобелевской премии по физике. Но год спустя Капица-младший получил премию Калинги: высшую награду ЮНЕСКО за исключительные достижения в области популяризации науки. Так была оценена деятельность Сергея Капицы в качестве ведущего программы «Очевидное — невероятное».
Профессор Сергей Капица (в центре) беседует со строителями БАМа, 1976 г. Фото: РИА Новости / Владимир Грановский
Кошмар «краснобаев и баламутов»
Сегодня под видом научного знания телевидение подсовывает гражданам то откровения астрологов, то сражения медиумов. В лучшем случае нам предлагают программы с научными опытами в стиле «давайте бросим дрожжи в унитаз и посмотрим, что получится».
Для Капицы такой подход был неприемлем. Он не собирался опускаться до уровня публики, а делал все, чтобы поднять знания о науке на принципиально новую высоту.
И у него это прекрасно получалось. Вместе Юрием Сенкевичем и Николаем Дроздовым Капица составлял ударную просветительскую тройку советского телевидения. Сенкевич отвечал за географию и частично историю, Дроздов — за биологию, а Капица брал на себя практически всю остальную область естественных наук.
«Дорогая передача!
Во субботу, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача
К телевизору рвалась.
Вместо чтоб поесть, помыться,
Уколоться и забыться,
Вся безумная больница
У экранов собралась»
Песня Владимира Высоцкого «Письмо в редакцию телевизионной передачи „Очевидное — невероятное“ из сумасшедшего дома» — тоже яркий показатель того, насколько высок был уровень популярности программы.
Капица не боялся обсуждать в программе не только серьезные темы, но и околонаучные теории и загадки, например, так называемую «тайну Бермудского треугольника». Однако энтузиастам таких тем приходилось несладко: ведущий давал им высказаться, но тут же жестко оппонировал, разнося в пух и прах все их якобы «достоверные факты».
Выпуск, который вдохновил Высоцкого, как раз был посвящен Бермудскому треугольнику, и в нем Капица наголову разбил Владимира Ажажу , которого впоследствии назовут «отцом отечественной уфологии». «Краснобаем и баламутом», по версии Высоцкого, Ажажа стал выглядеть благодаря профессионализму ведущего, наглядно показавшего, чем настоящая наука отличается от псевдонаучной деятельности.
«Если мы будем продолжать такую политику, то воспитаем страну дураков»
Страшно подумать, что бы сказал бы Сергей Петрович, если бы увидел на ТВ программу, в которой без всякой критики высказываются «сторонники плоской Земли».
В одном из своих последних интервью, которое он дал «Аргументам и Фактам», Капица говорил: «Я несколько лет назад, выступая на заседании правительства, сказал: „Если мы будем продолжать такую политику в отношении средств массовой информации, то воспитаем страну дураков. Вам будет проще этой страной править, но будущего у этой страны не будет“.
Поднимал я и вопрос об ответственности за распространяемую информацию на заседании Академии российского телевидения. На меня зашикали: „Это же цензура! Как ты смеешь такое говорить?!“ В конце концов я вообще перестал туда ходить: бессмысленно».
Передача, пострадавшая от свободы
Капица начинал работать на телевидении, когда им руководил Сергей Лапин , человек, «похоронивший» не один проект и безжалостно отлучавший от эфира тех, кто, по его мнению, не вписывался в «генеральную линию».
Но на программе «Очевидное — невероятное» это практически не отражалось. Единственная потеря — из знаменитого пушкинского эпиграфа, открывавшего передачу, вырезали последнюю строчку «И случай, бог изобретатель». Слово «бог» на советском ТВ считалось крамольным.
Об остальном Капица говорил так: «Когда я начинал свою работу на телевидении, тогда всякая публикация в области науки сопровождалась подробными актами экспертизы: что, мол, мы не выдаём секретных сведений. Меня вызвал Сергей Лапин, тогда председатель Гостелерадио, и объяснил: „Сергей Петрович, мы с вас этих экспертиз требовать не будем. Вы должны сами отвечать за то, что говорите. А мы будем смотреть“. Этим я и руководствовался».
«Очевидное — невероятное» — едва ли не единственная программа, которая пострадала не от советской цензуры, а от постсоветской вседозволенности. В начале девяностых телевизионное начальство начало намекать Капице: публике, мол, сейчас нужно не про физику ядра рассказывать, а про зомби, НЛО и телекинез. Профессор Капица вежливо, но твердо пояснил: с этим к нему обращаться не стоит. Кандидаты в экстрасенсы, контактеры с инопланетянами его просто побаивались, поскольку он умело выводил их на чистую воду.
В итоге программа хоть и продолжала существовать вплоть до смерти Капицы, но кочевала с канала на канал и попадала на самое нерейтинговое время. А в прайм-тайм в это время публике скармливали очередную гадалку в восьмом поколении.
«Здоровый и крикливый парень»
У него была потрясающая жизнь. Он родился и первые годы жизни провел в Кембридже, где его отец, Петр Капица, работал в лаборатории «отца» ядерной физики Эрнеста Резерфорда .
«Здоровый и крикливый парень. Серьезен очень и сосет кулак...Теперь не можем придумать имени», — так на следующий день после рождения сына писал своей матери Капица-старший.
Мальчика нарекли Сергеем, но при этом англичане именовали его «Питером», поскольку не могли выговорить русское имя.
Мама звала Сережу Питером только в тех случаях, когда он в чем-то провинился. При этом она переходила на английский язык, хотя в семье Капицы обычно говорили только по-русски.
Научная семья
Эмигрантом Петр Капица не был: он числился в длительной научной командировке и обычно раз в год приезжал в СССР. Приехав в 1934 году, ученый узнал, что в Англию больше не вернется: таково было решение правительства.
Для Капицы, к тому времени уже ученого с мировым именем, выстроили «золотую клетку»: создали все условия для работы, выкупили в Англии все его оборудование, предложили собрать вокруг себя всех необходимых специалистов, но выезжать за рубеж не позволяли.
Семья переехала в СССР: к тому времени у Капицы уже был брат, которого назвали Андреем .
Андрей Капица, в отличие от брата, все-таки стал академиком. Выдающийся географ и геоморфолог, он считается автором последнего великого географического открытия XX века. В пятидесятых годах он предсказал существование под толщей льда Антарктиды огромного озера. Существование этого озера было подтверждено в девяностых.
Пётр Капица был очень нужен советскому правительству, поэтому ему позволялось больше, чем другим. Он мог себе позволить вступать в полемику со Сталиным , забирал из ведомства Берии людей, над которыми уже был занесен карающий меч органов. Но на излете сталинской эпохи Капица-старший оказался в опале, будучи на несколько лет отстранен от активной научной деятельности.
От катапульты до «Микротрона»
На выпускнике МАИ Сергее Капице опала отца сказалась увольнением из Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ). Молодой ученый, приложивший руку к созданию первых отечественных систем катапультирования, сменил сферу деятельности. Перейдя в Институт физики Земли, он стал работать над проблемами земного магнетизма. Талант пробьется везде: через два года Капица уже защитил кандидатскую диссертацию.
Со смертью Сталина закончилась опала Петра Капицы, который вернулся к активной деятельности, и сын стал работать под руководством отца. Докторской диссертацией Сергея Капицы стала работа по созданию оригинального ускорителя элементарных частиц «Микротрон».
В 1965 году он получил звание профессора в Московском физико-техническом институте, где на протяжении последующих трех десятков лет преподавал общую физику. Тогда же он начал писать научно-популярные статьи, которые и привели его на телевидение.
В шаге от гибели
Капица был очень разносторонним человеком. В пятидесятых он, например, стал одним из первых советских аквалангистов и был пионером подводной документальной съемки. В шестидесятых на фестивале документального и спортивного кино в Париже лента Капицы соперничала с работой самого легендарного Жака-Ива Кусто .
Правда, это увлечение, которое ученый сохранил на всю жизнь, его однажды чуть не погубило. Из-за отказа оборудования у берегов Австралии Капица едва смог выбраться на поверхность. Но даже после этого продолжал нырять с аквалангом.
В другой раз смерть караулила ученого прямо в учебном корпусе МФТИ в подмосковном Долгопрудном. Было это в декабре 1986 года, когда популярность Капицы достигла своего пика. Некий поклонник православно-монархических идей, увидевший в ученом «главного жидомасона», проник в аудиторию и ударил Сергея Петровича туристическим топориком по голове. Физик, однако, оказался, человеком крепким: он обезоружил нападавшего, сам сумел вызвать врачей и милицию и только потом потерял сознание.
К счастью, фатальных последствий покушение не имело. Что стало со злоумышленником, которого задержали, точно неизвестно. По некоторым данным, он был признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение.
Пётр Капица выступает на семинаре, 1974 г. Фото: РИА Новости / Петрухин
«У нас за прошедшие 15 лет ни одного научного института не построено, а разорено почти всё, что было»
Как и отец, Сергей Капица был человеком прямолинейным и часто критиковал советский строй. Потому после распада СССР российские власти (как и либеральная общественность) полагали, что ученый будет поддерживать новый курс.
Но не тут-то было. Капица безжалостно критиковал власть имущих за отношение к науке и образованию.
В интервью «АиФ» в 2008 году ученый говорил: «Моего отца в 1935 году Сталин оставил в Советском Союзе, за два года построив ему институт. У нас за прошедшие 15 лет ни одного научного института не построено, а разорено почти всё, что было... На совете министров несколько лет тому назад решили выделить 12 миллионов рублей на квартиры для молодых учёных. А в это время разгорелся скандал с прокурором, который отремонтировал свою квартиру за 20 миллионов. Я за это зацепился и сказал, что, если бы вы выделили 12 миллиардов на квартиры для молодых учёных, вы могли бы поправить дело. А все полумеры бессмысленны».
«Сахаров будет говорить только в моем присутствии»
Многие общественные деятели не могут простить Капице оставленный им в воспоминаниях портрет Андрея Сахарова : «Елена Боннэр обратилась к отцу (Петру Капице. — прим. АиФ.ru) с просьбой подписать письмо в защиту некоего диссидента. Отец отказался, сказав, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если надо — пишет сам кому надо. И отказал ей, но, чтобы как-то смягчить это дело, пригласил их отобедать. И меня тоже позвал. Перед обедом возник этот вопрос про письмо. Когда обед кончился, отец, как обычно, позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Елена Георгиевна моментально отреагировала: „Сахаров будет говорить только в моем присутствии“. Потом, как в театре, была длинная пауза, все молчали. Они встали, сухо попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, те обиделись, и я проводил их до машины. Отец был крайне удивлен. До этого он не раз встречался с Сахаровым и подолгу беседовал наедине, а когда возникала необходимость — выступал в его защиту».
«Поймите: цель жизни не в выгоде»
Прямой, честный, неудобный — Сергей Петрович Капица всю жизнь был верен себе. За несколько месяцев до смерти, будучи тяжелобольным, в интервью «АиФ» он сказал: «После перестройки мы стали думать, что всё измеряется деньгами: я дам учёному миллион долларов, если через неделю он мне принесёт два. Но в науке так дела не делаются! Вы дайте сегодня миллион, а через 100 лет этот миллион стране принесёт миллиард. Но все хотят быстрых денег... Но поймите: цель жизни не в выгоде. Купить себе ещё одну яхту? Можно. Но зачем? Опыт показывает, что насыщение наступает очень быстро. Наши олигархи, к сожалению, ещё не выросли из своих коротеньких штанишек, поэтому им хочется ещё и ещё богатств. Они берут и берут...»
Профессор Капица не жаловал интернет, считая его «мусоркой». Тем не менее, благодаря Всемирной паутине, сегодня любой желающий может посмотреть видеоархив программы «Очевидное — невероятное». Так и сделайте в следующий раз, когда рука с пультом потянется, чтобы переключить на очередной сезон какой-нибудь схватки ясновидцев. Сергей Петрович всегда с нами.
Последнее интервью Сергея Капицы — выдающегося советского и российского ученого, сына лауреата Нобелевской премии Петра Капицы, а также просветителя, телеведущего и замечательного семьянина.
Сергей Капица ушел из жизни 14 августа 2012 года в возрасте 84 лет. Свое последнее интервью, в котором он рассказывает об отце, лженауке и просветительстве, Сергей Капица дал вскоре после вручения ему медали Российской академии наук за выдающиеся достижения в области пропаганды научных знаний. Интервью было опубликовано на сайте Mignews.
О фамилии, Кембридже и детских воспоминаниях
— Сергей Петрович, ведь ваш отец Нобелевский лауреат Петр Капица в свое время тоже стал первым лауреатом академической награды.
— Да, это интересное совпадение. В 1956 году Академия наук учредила Большую золотую медаль имени М.В.Ломоносова, и первым ее получил, действительно, мой отец за работы по физике низких температур, которые, кстати, одно время я проводил вместе с ним.
— В физику вы пошли под влиянием отца?
— Да, именно так. Остальные наши родственники были географами. Прадед по линии матери, генерал царской армии Иероним Стебницкий был начальником топографической службы, вице-президентом российского географического общества. Моя бабушка была членом географического общества, занималась фольклором народностей нашей страны. Брат моего отца тоже был географом, и, кстати, первая опубликованная работа отца была связана с исследованием и производством рыбьего жира трески — он даже ездил с этой целью в Мурманск. Мой младший брат Андрей Петрович тоже был географом, много лет преподавал на географическом факультете МГУ, заведовал кафедрой рационального природопользования. К сожалению, летом прошлого года он умер… А я, хоть и являюсь физиком, после перестройки тоже переквалифицировался в географы — стал заниматься проблемами народонаселения Земли. Так что мы — традиционные географы.
— Многих интересует, откуда у вас такая экзотическая фамилия?
— Наша фамилия имеет славянское происхождение. Корни уходят в глубь веков, и первые летописные упоминания относятся к временам Куликовского сражения. Там упоминается некий купец Капица. Фамилия редкая, я Капиц, которые не были бы мне родственниками, почти не встречал.
— Как получилось, что вы с братом родились в Кембридже?
— Там в то время жил и работал отец. Приехал он в Англию в 1921 году вместе с группой советских ученых, в которую входили Алексей Николаевич Крылов и Абрам Федорович Иоффе. Это были ученые с мировыми именами, которые должны были восстанавливать разрушенные в результате революции и войн контакты, закупать научное оборудование и литературу. По иронии судьбы Крылов впоследствии стал тестем моего отца. В Кембридже Петр Леонидович познакомился с великим Резерфордом, увидел его лабораторию и очень захотел там поработать. В конечном счете он прожил в Англии 13 лет. Надо сказать, причиной его желания остаться в Англии был не только научный интерес. Отец уехал из России вскоре после тяжелой утраты: во время эпидемии гриппа испанки он потерял свою первую семью — жену и двух детей, и хотя его работа в Кембридже была очень успешной, он страдал от одиночества и семейной неустроенности. Только через пять лет отец встретил в Париже мою будущую мать Анну Крылову, которая жила там в эмиграции, и вскоре они поженились. Вскоре после моего рождения отец был избран членом Лондонского королевского общества.
— А о первом воспоминании вас можно спросить? Какое оно?
— Мне полтора года. У меня болели уши, и чтобы как-то меня утешить, мне подарили цветные карандаши. Я до сих пор помню запах этих карандашей. Когда после войны к нам в институт привезли всякое оборудование из немецких лабораторий, и там были карандаши чешской фабрики Koh-i-nor — я сразу вспомнил этот запах. Еще я помню, что, когда появился мой младший брат Андрей, у меня была к нему естественная ревность. К тому же он был в коляске, а у меня коляски не было, и это возбуждало зависть. Правда, довольно скоро мне купили велосипед, и это вызывало уже зависть Андрея. Но как-то мы преодолели все трудности и остались дружны на всю жизнь.
В не меньшей степени запомнились всяческие страхи. Один из них связан непосредственно с моей дальнейшей профессией. Меня все время тянуло в отцовскую лабораторию, и отец иногда брал меня с собой. Как-то он привел меня в помещение, где стоял первый в мире ускоритель, разработанный и построенный учеником отца Кокрофтом и инженером Уолтоном; на нем впервые было продемонстрировано, как пучком ускоренных частиц можно расщепить ядра лития. Это была довольно сложная установка, напряжение на котором достигало полумиллиона вольт. Подо всем этим гигантским устройством, протянувшимся на два этажа, была маленькая кабина, где экспериментатор на флюоресцирующем экране наблюдал через микроскоп частицы от ядерных превращений. Такими простыми средствами, без всякой электроники, можно многое увидеть! Эта маленькая кабинка меня очень привлекала, но я даже заглянуть туда боялся - пугал черный ящик, задернутый плотной материей, где помещался экспериментатор. Отец рассказывал мне, что первым туда залез Резерфорд, и, когда было подано напряжение, увидел ядерное расщепление, вызванное пучком ускоренных частиц. Так я и не побывал на месте экспериментатора в первом в мире ускорителе, хотя мог бы! Потом уже в моей научной жизни мне много приходилось заниматься ускорителями электронов, но тогда вся эта техника выглядела уже совсем по-другому.
Об учебе и атаке на принца Уэльского
— Где получили высшее образование?
— И школу, и институт я заканчивал уже в Москве. Осенью 1943 года я поступил в Московский авиационный институт (МАИ). Я был очень молод, всего пятнадцать лет, но на это как-то закрыли глаза, тем более что я был хорошо подготовлен.
— Какая же специальность указана в вашем дипломе?
— Самолетостроение. Одним из моих курсовых проектов была разработка катапультируемоего сидения самолета, которое выбрасывалось за счет тяги ракетных двигателей. Пилота не выстреливали как из пушки, со страшной ударной нагрузкой на позвоночник, а размещали позади сидения две пороховые ракеты, которые в гораздо более спокойном темпе выносили сидение из кабины. Я разобрался в работе пороховых ракет и спроектировал такое сидение, и сейчас этот подход лежит в основе технологии спасения летчиков в аварийных ситуациях. В течение жизни я не раз водил самолет, как-то легко у меня это получилось. Последний раз это случилось в Англии. Я встречался в Лондоне с одним человеком, связанным с вычислительной техникой, а потом мне нужно было попасть в Кембридж. Он неожиданно предложил: «Давайте полетим на моем самолете. Я лечу в Манчестер, а оттуда отвезу вас в Кембридж». Конечно, я согласился. Мы поехали в аэропорт под Лондоном, сели в его маленький самолет, и вдвоем полетели в Манчестер, и уже оттуда отправились в Кембридж, лететь надо было часа полтора. Я рассказал ему, что умею водить самолет, и он предложил мне попробовать. Я взял штурвал, выдерживал высоту полета, направление, и — чих-чих-чих — так мы и летели. Вдруг я вижу, что подо мной — а мы летели на высоте примерно двух тысяч метров — проходит большой вертолет. Мы расходимся как в море корабли, он ниже, а я над ним на большом расстоянии. Все это время мой спутник возился с радио и никак не мог установить связь с Кембриджем. Но это была его забота, а я летел себе, вывел самолет куда надо, и только в последние минуты перед посадкой передал ему управление. Мы сели в Кембридже — и вдруг жуткий скандал — почему ваше радио не отвечало! почему вы так безобразно себя ведете! в общем, вау-вау-вау. Оказалось что на том самом вертолете, который пересек наш курс, летел принц Уэльский, и по этому поводу был объявлен большой воздушный аврал. А у нас не только не работало радио, но еще и самолетом управлял иностранец. Но все обошлось хорошо и для меня, и для принца Уэльского. А вот с парашютом я так и не прыгнул, хотя это и входило в нашу программу. Но тогда я как раз ухаживал за будущей женой Таней, собирался жениться, и она мне прямо сказала, что не хочет начинать свою брачную жизнь с вдовства. К счастью, прыжки с парашютом не были обязательной частью программы, иначе я бы непременно прыгнул, и кто знает, как бы в этом случае развивалась моя семейная жизнь.
«Мы с отцом говорили о многом…»
— Ведь именно в это время над головой вашего отца начали сгущаться тучи…
— В 1945 году я окончил второй курс института. Летом того же года американцы взорвали первые атомные бомбы. Тогда же начало портиться то настроение приподнятости и надежд, которое наступило после Победы. После Хиросимы в нашей стране был создан «Специальный комитет», который возглавлял Берия. В состав этого комитета был включен и мой отец. Так он попал под начало человека, с которым сработаться был органически не способен. Вскоре началось наступление на очень важное для отца дело — кислородную промышленность, которую он создавал и от которой был, в конце концов, несправедливо отстранен. Самым сильным ударом было снятие с поста директора Института физических проблем. У отца отняли институт, установки, которые при организации института ему выслал из Англии Резерфорд, отняли всех его сотрудников. Лишенный возможности работать, он жил, практически безвыездно, на даче на Николиной Горе, никогда даже не ночуя в Москве. Первые полгода Петр Леонидович был в глубоком расстройстве и тяжело болел. Однако затем он вновь начал работать, работать в любых условиях, последовательно и неуклонно добиваясь всего необходимого. В дачной сторожке он оборудовал себе лабораторию, и в этой хате-лаборатории, как он ее называл, ему помогали лишь мы с братом Андреем.
Отец занялся систематическими исследованиями по гидродинамике тонких пленок вязкой жидкости. Сначала он занимался теорией течений тонких слоев жидкости, в экспериментальной части этой работы я принимал прямое участие. Для меня это время было школой и мужества, и мастерства. Опыты проводились в более чем скромных условиях и были осуществлены простыми, но далеко не тривиальными средствами, я думаю, что их класс не мог бы быть выше и в хорошо обставленной лаборатории. Самое трудное состояло в том, что нужно было иметь стеклянную трубку очень правильной формы. Для достижения этого я применил методику, с помощью которой изготавливал зеркала для телескопов, и в результате сделал трубки с оптической точностью порядка микрона — они были точно круглые и точно цилиндрические. Это была изящная, методически точная экспериментальная работа, которая по существу с тех пор не превзойдена. Эта работа, где впервые было исследовано течение тонких пленок по стенке, считается основополагающей в своей области. Интересно, что в 2007 году премия «Глобальная энергия» — полмиллиона долларов — была присуждена академику Накорякову из Новосибирска и доктору Хьюитту из Англии за изучение теплопередачи в пленках. При вручении премии Хьюитт вспомнил про нашу с отцом работу.
Во время длительных прогулок по живописнейшим местам Подмосковья мы с отцом говорили о многом: о науке и обществе, о ученых и власти. Те разговоры во многом сформировали мое отношение к этим вопросам. Упорядоченный и интеллектуально напряженный образ жизни, несомненно, сохранил здоровье отцу. Судьба же его коллег, работавших над бомбой, была другой. Возглавлявший тогда крупнейший ядерный институт Курчатов умер в 57 лет, Алиханов — в 66. И не от радиации, как это иногда представляют, а от болезни сердца, доведенные до инфаркта в первую очередь беспощадным режимом. Пожалуй, только один отец посмел тогда сопротивляться всесильному Берии.
Как наука «пошла в народ»
— Как к вашей начавшейся телекарьере отнесся отец?
— Скептически. Журналистов он считал за недостойных собеседников и почти никогда не давал интервью. Даже когда в 1978-м году он получил Нобелевскую премию, спасался от прессы в Барвихе, в правительственном санатории. А я за него отдувался, должен был отвечать на все вопросы журналистской братии, а потом ему докладывать обо всем, что происходит. Но иногда журналисты все же пробирались к нему. Как-то я приехал в Барвиху и застал отца в парке на скамейке с одной очень эффектной дикторшей с центрального телевидения. Когда я подошел, желая сказать что-нибудь приятное, она заулыбалась: «Смотрите, какой у вас знаменитый сын». Отец повернулся и ответил: «Это я знаменитый, а он только известный».
— Наверняка крупных ученых заполучить было не так-то просто….
Плата за славу
— А как вы отнеслись к тому, что про вас стали сочинять анекдоты? Например, такой: Сенкевич, Дроздов и Капица пошли в экспедицию и Капица всех замучил умными разговорами. Ночью Дроздов просыпается. Сенкевич сидит у костра и что-то жарит. «Что-то не нравится мне этот Капица, такой нудный», — говорит Дроздов. «Не нравится — не ешь», — отвечает Сенкевич.
— Это признак популярности. Однажды, незадолго до Нового Года меня вызвал Мамедов. «Сергей Петрович, — говорит. — Хочу вам показать, прежде чем давать в эфир». Нажимает на кнопку — на экране возникает Хазанов, который довольно ловко меня пародирует. Энвер Назимович на меня очень внимательно смотрит, как я на это реагирую. А я реагирую естественным образом — смеюсь, мне это определенно нравится. Появилась даже песня Высоцкого, посвященная нашей передаче — «Письмо в передачу «Очевидное-невероятное» из Канатчиковой дачи». Замечательный артист, голос эпохи так прореагировал на то, что я делаю. Я считаю, что это одна из самых высоких оценок той деятельности, которой я занимался, и выражена она в бесспорно талантливой манере.
— Передача «Очевидное-невероятное» в 1991 году была закрыта по решению руководства Первого канала. Как вы это пережили?
— Это было время, когда на экране царил Кашпировский и всякие другие подобные ему Чумаки. Разумное слово, с которым я был связан — никогда этому не изменял и не изменю — не находило места в общественном сознании. Кризис передачи «Очевидное-невероятное» совпал с кризисом отношения к науке в общественном сознании, но наука переживет любые кризисы. Сейчас благодаря усилиям продюсера Светланы Поповой передача вновь появилась на Российском телевидении, и мы по-прежнему выходим раз в неделю, по субботам. В следующем году исполняется 40 лет «Очевидному-невероятному». Мне — 85. Получатся, я почти полжизни веду эту передачу. Представить страшно!
— Вы член комиссии РАН по борьбе со лженаукой. Не боитесь выплеснуть вместе с пеной младенца?
— Не думаю, что тут может быть серьезная опасность для стоящих ученых, которые не должны бояться трудностей. Наука имеет свои пути и методы развития, оппоненты должны быть всегда, и если у человека есть четкие аргументы, он всегда найдет способ их доказать. Когда я начинал заниматься демографией, мне тоже говорили, что я совершаю ошибку, что моя теория никуда не годится, но прошло время, и сейчас со мной соглашается всё большее число коллег. Это часть научного процесса, и это нормально.
Что же касается невиданного со времен средневековья расцвета шарлатанства, то здесь недостаточно бичевать отдельные явления. Надо искать причину кризиса сознания в обществе. Ведь это общемировой процесс. Я думаю, распад сознания и связанные с ними распады семей, наркомания, всеобщая растерянность и прочие беды являются следствием как раз демографического перехода, который сейчас переживает человечество. Общество меняет ориентиры, как будто вы едете на машине, и вдруг она делает резкий разворот. Когда всё стабилизируется, вся эта магия и астрология очень быстро изживут себя.
О науке и вере
— Сергей Петрович, вам нередко приходилось выступать против разрушения храмов. Вы верующий человек?
— На этот вопрос я обычно отвечаю, что я русский православный атеист. Вопрос о том, есть ли Бог, для верующего человека аналогичен знаменитому высказыванию Тертулиана: «Я верую, ибо это абсурдно», и всякая попытка испытывать веру знанием приводит в тупик. Истинно верующие люди обращены в себя, это для них важно, это их философия, их взгляд на мир. Я как-то был гостем митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, который сейчас стал Патриархом Всея Руси. Я ездил в Смоленск и провел с ним целый день, мы очень интересно беседовали. Это активно мыслящий человек. Я высоко ценю памятники русской православной архитектуры, уважаю деятелей Церкви, но знаете, что ответил Лаплас, когда его спросили о Боге? «Я не нуждаюсь в этой гипотезе». Я могу рассуждать о Боге как о явлении культуры, но считаю, что наше непонимание тех или иных вещей не означает наличие Бога. В древности за каждым кустом пряталось по божеству, потому что люди не могли объяснить явлений природы. Сегодня мы продвинулись чуть дальше их и знаем, что такое солнечное или лунное затмение. Поэтому и богов у нас меньше. Некоторые боятся, что, лишившись бога, мы потеряем остатки совести. Я не вижу тут никаких противоречий. Думаю, можно жить по совести и при этом не верить в Бога.
— Сергей Петрович, а что это за история покушения на вас с ножом?
— С топором, милая! Это случилось на Физтехе в 1987 году. Я прочитал лекцию, иду к себе в кабинет. Вдруг почувствовал сильный удар по голове сзади. Боли не было: я даже подумал, что кто-то резко хлопнул мне в ухо, такая дурацкая шутка. Я обернулся и получил второй удар по голове. Только тут я понял, что какой-то парень бьет меня топором. И тут со мной что-то случилось, что-то во мне взорвалось, какие-то запаянные первобытные инстинкты. Я ничего не помню, помню только, как очнулся через какие-то секунды лежащим на нем сверху, и топор уже у меня в руках. Это был небольшой туристский топорик, но очень остро заточенный. Этот парень подо мной барахтается, дерется, и я чувствую, что он очень сильный. Я замахнулся — и тут понял, что это непедагогично — на глазах студентов убивать человека. Что делать? Отпустить-то его тоже нельзя! Я держу топор и думаю, куда бить. Всё это, опять же, доли секунды. Это в кино они барахтаются минут 15, и всё ничего. Решаю бить по глазам. Но это страшный удар, я бы убил человека, предварительно изувечив его, и мне потом с этим пришлось бы жить. Тогда я решил ударить его по зубам. А в это время жена как раз вставляла себе зубы, и я знал, как это дорого. Тогда я перевернул топор и ударил его обухом по лбу. Ударил сильно, он сразу затих и лежал как колода. А я встал, сказал студентам, чтобы смотрели за ним, потому что он опасен, и пошел на кафедру. Моя помощница Наталья Ивановна потом долго вспоминала, какой испытала ужас, когда открылась дверь и вошел профессор Капица, с топором и весь в крови. Я сказал, чтобы вызывала милицию и скорую, а дальше опять ничего не помню.
Меня отвезли в Боткинскую. Незадолго до этого меня уговаривали лечь на операцию по поводу радикулита, но я не хотел трогать позвоночник. И вот я лежу в сумрачном состоянии и вижу знакомого нейрохирурга, который говорит: «Я хотел ваш спинной мозг, а мне достался головной». Такой вот ужастик. Но всё закончилось хорошо. Рана была глубокая: мне наложили 17 швов, я потерял полтора литра крови, так что пришлось делать переливание. Потом меня врачи спрашивали, не болит ли голова, а я рассказывал им анекдот про Гоги, который на аналогичный вопрос отвечал: «Как голова может болеть? Там же кость!» Конечно, это было серьезное потрясение. Мы с Таней уехали в санаторий в Сочи, на сей раз без аквалангов, пробыли там две недели, а потом вернулись, и я дочитал лекции до конца.
— А кем был нападавший?
— Он работал в реставрационных мастерских в Ленинграде, восстанавливал иконы, а еще он состоял в черносотенной организации «Память», и я у них считался главным жидомасоном. Потом, оправдывая свой поступок, он писал, что хотел избавить родину от страшного врага. Он три раза приезжал в институт, чтобы выследить меня. Судить его было нельзя: он был официальным сумасшедшим, так что его отправили в закрытое психиатрическое учреждение — что-то среднее между психушкой и тюрьмой. Страшное, говорят, место. Кстати, по этой же технологии был потом убит священник Александр Мень.
— Сергей Петрович, у вас в жизни было немало случаев, когда вы оказывались на волосок от гибели. Может быть, это всё-таки Бог вас бережет?
— Почему же он Александра Меня не уберег? Думаю, мне помогла хорошая реакция, самообладание и спортивные навыки. Я был внутренне готов к экстремальной ситуации.
— Для вас в жизни есть чудо?
— Главное чудо — то, что мы живём. Сама наша жизнь — это, конечно, большое чудо. Рождение ребенка и то, что происходит с ним на наших глазах, когда за полтора-два года он достигает такого колоссального прогресса, — это тоже совершенно невероятно.
— Говорят, вы не любите воспоминаний, не хотите писать мемуары. Почему?
— Потому что жизнь продолжается, а мемуары — это своего рода подведение её итогов. Я не хочу жить прошлым, потому что у меня еще слишком много дел в настоящем.
Нашли ошибку? Пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .