Разделение Индии. Государственное устройство Индии

Разделение Британской Индии на две страны сопровождалось многочисленными актами насилия. Настоящее цунами из беженцев захлестнуло Северную Индию: 10 миллионов индусов, сикхов и мусульман спасались от межобщинного насилия. По разным данным в результате раздела погибло от 200 тысяч до одного миллиона человек.

Многочисленные исследователи задаются вопросом, что стояло за поспешными действиями последнего английского вице-короля Индии лорда Маунтбеттена, и почему он в основном прислушивался к словам лишь лидера Мусульманской лиги Мухаммада Али Джинны?

Доказано, что Маунтбеттен до последнего скрывал свои истинные планы и не показывал карты, на которых было обозначено разделение территорий Пенджаба и Бенгалии даже их губернаторам.

В связи с этим глава офиса губернатора Бенгалии английский колониальный чиновник Джон Тайсон писал своим родным в Каллькутту: «Маунтбеттен –нахал. С момента своего появления он избрал тактику шока. Он разработал свой план и начал воплощать его с быстротой молнии, не давая никому времени перевести дух и меньше всего – индийским лидерам… Индия после 15 августа – страна, в которой я не хочу жить».

Непонятны мотивы Маунтбеттена, который считая, что раздел Индии «поживому» станет для нее настоящим бедствием, тесно сотрудничал с Джинной, который всячески стремился к этому.

С другой стороны, Рафик Закария в своей книге «Человек, разделивший Индию» отмечает, что Джинна «был одним из умнейших стратегов среди индийских политиков. Его невозможно было переспорить». Государственный секретарь Индии Эдвард Монтегю так описывал Джинну в начале его карьеры в 1917 году: «Молодой, с прекрасными манерами, он выглядел впечатляюще, вооруженный до зубов диалектикой… Джинна был очень умным человеком и я был очень раздосадован, что он не может принимать участие в управлении страной».

Стоит отметить, что Джинна не был этническим мусульманином: его дед был раджпутом-индуистом, который принял шиитскую версию ислама. Всю свою политическую карьеру Джинна испытывал на себе влияние секты ахмадийцев. Именно глава ахмадийской общины в Лондоне убедил Джинну в 30-х годах продолжить политическую в Индии.

Известный маулана Маудуди и его окружение выступали против создания Пакистана. Маудуди заявлял: «Место Мухаммада Али Джинны не на троне лидера нации, а в суде, где его надо судить как предателя».

Политическим образцом для подражания для Джинны был Кемаль Ататюрк.

Как указывает Р.Закарийя в упоминавшейся выше книге: «Он[Джинна] был очарован тем, что турецкий диктатор сделал со своими единоверцами, чтобы перестроить и изменить их взгляды. Он хотел сделать то же самое с индийскими мусульманами. Он хотел освободить их от пут мулл и отбросить удушающую религиозную ортодоксию. Он должны были перестроиться так, чтобы жить ка живут люди на западе».

В качестве подтверждения своего тезиса он приводит речь Джинны на ежегодной сессии Мусульманской лиги в Патне в декабре 1938 года, где он назвал Ататюрка: «Великим героем мусульманского мира и призвал делегатов: «извлечь мусульман Индии из болота, руководствуясь примером этого великого мусульманина».

После образования Пакистана «Джинна не позволил сделать никаких изменений в законах, которые англичане внедрили в Индии. Фактически, он хотел превратить Пакистан в подобие Турции по лекалам своего героя Кемаля Ататюрка».

Лидер Индийского национального конгресса Джавахарлал Неру и Глава Мусульманской лиги не скрывали взаимную враждебность.

Со своей стороны индуистские политические партии стали проявлять все больше и больше агрессивности и призвать к межобщинному насилию.

Так, видный юрист, впоследствии первый министр юстиции Индии, автор ее Конституции Бхимрао Рамджи Амбедкар жестко критиковал ислам как религию и также поддерживал отделение мусульманских регионов от Индии. Амбедкар писал, что мусульманское общество ещё больше преисполнено социальным злом по сравнению с индуистским. Он считал, что буквальное толкование Корана сделало исламское общество очень жёстким, неспособным к изменениям.

Яркой иллюстрацией того как индуисты были намерены были «делиться» властью с мусульманами стала аннексия княжества Хайдарабад, правитель которого –мусульманин отказался присоединиться к Индии. Многие официальные лица и члены княжеской семьи вынуждены были бежать в Пакистан.

Кроме этого взаимная вражда привела к войне в Кашмире, когда махараджа Кашмира обратился к правительству Индии с просьбой о помощи и выразил готовность присоединиться к Индийскому Союзу, хотя 90% его подданных составляли мусульмане.

Насильственное разделение Британской Индии породило на субконтиненте обстановку взаимного недоверия, ненависти и страха. Учитывая, что и Индия, и Пакистан интенсивно вооружаются и обладают ядерным оружием, последствия разделения могут потенциально привести к ядерному конфликту в Южной Азии.

Ильдар Мухамеджанов

Раздел Британской Индии в 1947 году породил жестокие столкновения между индусами и мусульманами и огромные потоки беженцев: до 6,5 миллионов мусульман перешло из Индии в Пакистан и до 4,7 миллионов индусов и сикхов двинулись в обратном направлении. До 500 тысяч человек погибло из-за столкновений на религиозной почве и последующих миграций.

И хотя юридически Англия объявила о полном суверенитете этих стран, фактически она ещё долго господствовала на этой территории как третья независимая сторона, помогающая урегулировать военные конфликты, возникающие на религиозной почве. Сработал хорошо известный принцип: «Разделяй и властвуй».

К началу 20-х годов XIX в. Англия распространила свой контроль на всю Индию, включая территории, которые позднее вошли в состав Пакистана. Бенгалия была завоёвана в 1757 году, Синд в 1843-м и Пенджаб - в 1849-м. В 1857 году вспыхнуло антианглийское восстание сипаев, настаивавших на передаче власти номинальному правителю Индии Бахадур-шаху II. Восстание было жестоко подавлено, Бахадур-шах II осуждён и отправлен в Рангун в пожизненную ссылку, династия Великих Моголов прекратила своё существование.

После 1857 года бесспорным лидером исламской общины в Индии стал Саид Ахмад-хан (1817–1898), который настаивал на мирных отношениях с Британией и принятии западной системы образования. В 1875 году Ахмад-хан основал мусульманский университет в Алигархе. В 1883 году ему удалось убедить британские колониальные власти организовать раздельные избирательные курии (разряды) для индусов и мусульман.

В 1887 году Саид Ахмад-хан настоял, чтобы приверженцы ислама обособились от партии Индийский национальный конгресс, основанной в 1885 году. Раздел Бенгалии в 1905-м побудил последователей Ахмад-хана требовать отдельной квоты для мусульман при решении в будущем конституционных вопросов. Отказываясь от политической установки своего покойного лидера, его адепты образовали в декабре 1906 года в Дакке всеиндийскую Мусульманскую лигу, которая в дальнейшем начала борьбу за образование Пакистана. Принятый в 1909 году английским парламентом закон «Реформа Морли Минто» предусматривал специальное представительство мусульман и других меньшинств в выборных органах. Позднее данный принцип по настоянию мусульман был учтён в законе «Реформа Монтегю Челмсфорда» (1919) и в Законе об управлении Индией (1935).

В 1920-е годы индусы и мусульмане выступили единым фронтом под идейным руководством Махатмы Ганди, который в 1921 году в знак протеста против враждебной позиции Великобритании по отношению к Турецкому халифату провозгласил кампанию гражданского неповиновения. В 1920–1930-х годах возрос политический авторитет Мухаммада Али Джинны (1876–1948) и поэта-мыслителя Мухаммада Икбала (1877–1938), которые подготовили исламскую общественность к восприятию идеи раздела Индии.

Обращаясь к участникам сессии Мусульманской лиги в Аллахабаде 29 декабря 1930 года, Икбал высказался в пользу существования отдельного исламского государства на субконтиненте, но не затронул вопроса о будущем Бенгалии.

В Лахоре 23 марта 1940 года Мусульманская лига под руководством Джинны объявила своей целью образование государства Пакистан (предложенное название страны было неологизмом). Лахорская резолюция 1940 года декларировала: «Районы, в которых мусульмане составляют численное большинство, как, например, в Северо-Западной и Восточной Индии, следует объединить для конституирования независимых штатов, а составляющие их административно-территориальные единицы должны обладать автономией и суверенитетом».

В 1946 году направленная из Великобритании специальная правительственная миссия разработала план по сохранению целостности Индии, предусматривавший региональную автономию для мусульманского населения. Предлагалось выделить две географические зоны с преобладанием мусульман: одна из них должна была охватить Северо-Западный Белуджистан, Северо-Западную Пограничную провинцию, Пенджаб и Синд, другая - Северо-Восточный Ассам и Бенгалию. Остальная часть Индии рассматривалась как единое образование с индусским большинством. Рекомендовалось предоставить центральному правительству лишь минимальные права.

Однако данный план, принятый Лигой, был отвергнут Индийским национальным конгрессом, после чего раздел Британской Индии стал неизбежен. 14 августа 1947 года на политической карте мира появились два новых независимых государства - Индия и Пакистан.

После получения независимости Пакистан столкнулся с трудностями формирования устойчивых политических институтов. С 1947 по 1958 годы в стране действовала парламентская система в соответствии с Законом об управлении Индией (1935) и Декларацией о независимости (1947), но при отсутствии прямых выборов в высший законодательный орган власти. В 1958 году был установлен военный режим во главе с генералом Айюб-ханом. В феврале 1960 года состоялись президентские выборы, на которых Айюб-хан одержал победу. Была создана комиссия по разработке конституции страны, которая была принята в 1962 году. Военное положение было отменено только в июне 1962-го. В 1965-м конституционным путём Айюб-хан был переизбран президентом Пакистана. В 1969 году в стране было снова введено военное положение, и к власти пришёл генерал Яхья-хан (ушёл в отставку в 1971-м).

Разделение враждующих общностей государственной границей и аккуратное перемещение «к своим» населения, оказавшегося в чужой для него стране, в принципе нормальное явление. Однако цивилизованный «развод» не получился. Нормализации обстановки на субконтиненте воспрепятствовал также кашмирский конфликт. До 1947 года в Британской Индии насчитывалось 584 княжества, которым предстояло решить вопрос о вхождении в мусульманский Пакистан либо в индуистскую Индию. В октябре 1947 года махараджа Кашмира, индус по вероисповеданию, сделал выбор в пользу Индии. Начавшиеся в 1947 году вооружённые столкновения между индийскими и пакистанскими вооружёнными силами происходили до конца 1948-го, пока с помощью ООН не была установлена линия прекращения огня.

Предложения по проведению референдума среди населения Кашмира по вопросу о будущем княжества не были поддержаны Индией.

29 февраля 1956 года Учредительное собрание приняло конституцию, в соответствии с которой 23 марта 1956 года была провозглашена федеративная Исламская Республика Пакистан. В конституции было зафиксировано положение, что президентом страны должен быть мусульманин. Эта статья сохранилась и в конституции 1962 года, действовавшей при Айюб-хане. В этой связи был образован Консультативный совет исламской идеологии, а также открыт Институт по изучению ислама.

Дебаты по поводу избирательных курий имели серьёзное значение ввиду того, что около 20% населения Восточного Пакистана (ныне Бангладеш) составляли индусы. В 1950–1952 годах были изданы законы о выборах в провинциальные законодательные собрания. Было решено, что при наличии явного мусульманского большинства целесообразно выделить специальные электоральные группы: христиан и «общие» в ряде областей Западного Пакистана; и христиан, буддистов, зарегистрированных каст («неприкасаемых») и «общие» в Восточном Пакистане.

Каждая из этих групп посылала своих представителей в законодательные органы по собственным избирательным спискам. В результате на выборах в Восточном Пакистане в марте 1954 года среди 309 депутатов оказалось 72 немусульманина. При Айюб-хане (1958–1969) проводились косвенные парламентские выборы через органы местного самоуправления (так называемую систему «основ демократии»). На низовом же уровне раздельное голосование отсутствовало, что практически привело к тому, что в указанные органы почти не попадали кандидаты от немусульманских общин.

На год обретения страной независимости Западный Пакистан включал 4 провинции и 10 княжеств. Бенгальцы настаивали на том, что Восточный Пакистан располагает большими правами на автономию, чем территориально-административные единицы Западного Пакистана и, ввиду превосходства в численности населения, должен иметь приоритет в решении государственных вопросов.

Чтобы пойти навстречу подобным требованиям, в Западном Пакистане были объединены в одну провинцию все 14 входивших в него административных образований. Это событие произошло в октябре 1955 года, затем была достигнута договорённость о равном представительстве обеих частей страны в национальном парламенте.

Восточный Пакистан имел веские причины для выражения своего недовольства. Хотя на территории провинции было сосредоточено свыше половины всего населения страны, государственные ассигнования направлялись прежде всего в Западный Пакистан, на который приходилась и основная доля средств, получаемых в порядке помощи из-за границы. Непропорционально мало восточных пакистанцев числилось в государственном аппарате (15% ), а также в вооружённых силах (17% ). Центральное правительство явно покровительствовало промышленникам Западного Пакистана при валютных операциях, в выдаче лицензий на импорт, займов и безвозмездных ссуд, в предоставлении разрешений на строительство предприятий новейших отраслей индустрии. Промышленное развитие после 1953 года совершалось в значительной степени на фоне экономической и военной поддержки со стороны США, которые ориентировались на защиту Западного Пакистана от возможной советской угрозы.

Раздел Британской Индии в августе 1947 года на религиозно-общинной основе на Пакистан и Индийский Союз привёл к возникновению целого ряда политических, этнических, территориальных, экономических, водных и других проблем. Так, бенгальский, пенджабский, синдхский, кашмирский народы и территории их проживания оказались произвольно разорванными между двумя странами. К тому же две части Пакистана были отделены друг от друга более чем 1 500 км индийской территории. Нарушились экономические связи, поскольку большая часть промышленных предприятий оказалась в Индии, а сельскохозяйственные районы отошли к Пакистану. Национальное, религиозное и территориальное размежевание породило многомиллионную миграцию населения. Мусульмане, жившие в Индии, устремились в Пакистан, а индуисты, населявшие Пакистан, хлынули в Индию.

Всё это в комплексе привело к трём пакистано-индийским вооружённым конфликтам: в 1947–1948 годах, в 1965 и 1971 годах, причём дважды боевые действия начинались из-за статуса индийского штата Джамму и Кашмир, северная и западная части которого оказались в составе Пакистана и Китая. Такая ситуация породила добрые пакистано-китайские отношения и конфронтационные - пакистано-индийские. В 1965 году пакистанские войска возобновили военные действия в Кашмире, которые удалось остановить. Индийский премьер-министр Лал Бахадур Шастри и пакистанский президент Айюб-хан встретились в Ташкенте в январе 1966 года и согласились отвести свои войска на линию прекращения огня. Вооружённый конфликт в 1971 году привёл к отделению от Пакистана его восточной части и образованию здесь нового государства Бангладеш.

К концу 1990-х годов все три страны южно-азиатского «треугольника» (Пакистан, Индия, Китай) стали обладателями ядерного оружия, а пакистанская часть Кашмира превратилась в рассадник международного исламского терроризма.

Обстановка в отдельных районах пакистано-индийской границы периодически обостряется. Анализ характера и причин конфронтации между Исламабадом и Дели, начиная с 1947 года и по настоящее время, показывает, что у руля политического и военного руководства двух государств почти всегда находились и находятся доныне люди, которые придерживаются единой цели - использовать сложные взаимоотношения с соседом с наибольшей выгодой и пользой для себя.

Пакистан и Индия постоянно стремились к расширению числа своих сторонников в лице развитых и развивающихся стран, их политической, деловой и военной элиты, международных организаций и союзов. При этом они периодически обвиняли друг друга в нагнетании напряжённости, и потому зачастую очень трудно установить истинных виновников развязывания того или иного конфликта.

Явно обострили обстановку и террористические акции, совершенные против отдельных руководителей Пакистана (гибель президента генерала Зия-уль-Хака в авиакатастрофе) и Индии (убийство премьеров Индиры Ганди и Раджива Ганди).

Практически постоянная конфронтация между Пакистаном и Индией условно разделила мировое сообщество, международных политологов и экспертов, учёных, средства массовой информации как бы на четыре группы. Первая поддерживает Пакистан, вторая Индию, третья выступает за налаживание добрососедских отношений между этими странами в духе Устава Организации Объединённых Наций и в соответствии с принятыми резолюциями ООН. А четвёртая группа считает, что подобная конфронтация используется Исламабадом и Дели специально или намеренно с наибольшей выгодой для себя, что они просто «пугают» друг друга, чтобы обратить на себя внимание других государств и создать впечатление у мировой общественности о возникновении серьёзных угроз, выходящих за пределы региона.

При этом как руководство Пакистана, так и индийские руководители вовсе не намерены начинать полномасштабную войну, в том числе ядерную, друг против друга. Политические и военные лидеры Пакистана и Индии, судя по всему, пока контролируют ход событий и стремятся не допустить развязывания полномасштабной войны. Частичное сокращение или полное прекращение финансовой, военной и технико-экономической помощи на неопределённое время как Пакистану, так и Индии также может послужить в качестве сдерживающего фактора.

На развитие индийской цивилизации большое влияние оказал период почти двухвековой британской колонизации. Ко времени появления британцев Индия обладала сильной экономикой. Британия же перестроила эту экономику для обслуживания своих целей, подорвав при этом местную инфраструктуру и мешая развитию самобытной культуры Индии. Индийская государственная администрация -- тоже наследие британского владычества. Со временем она разрослась в огромную бюрократическую систему, создавшую условия для волокиты и коррупции Ковешникова Ю.Н. Англо-французская борьба за Индию // В мире научных открытий. - 2010. - № 4-12. - С. 46..

Вместе с тем, во многом благодаря британцам получили развитие такие большие порты Индии, как Калькутта, Бомбей (Мумбаи) и Мадрас (Ченнаи). Калькутта была основана еще в 1690 г., что влияет и на ее современную инфраструктуру. Британцы построили сеть железных дорог, каналов, внедрили собственное законодательство и правовые нормы. Система образования была введена с целью «передачи местному населению знаний английской литературы и науки посредством английского языка».

В отличие от португальцев, которые интегрировались в жизнь Гоа, британцы держались изолированно от своих подданных. Это исподволь разрушало местную культуру и язык. Британцы придерживались элитарного стиля жизни, считая собственную культуру и религию столь превосходными, что якобы одно это давало им право на господство.

Английское право было положено в основу кодификаций отдельных отраслей права, которые были осуществлены в ряде колоний. Так, в Индии в XIX в. были приняты уголовный кодекс, а также кодексы гражданского и уголовного судопроизводства, которые были распространены на Аден и Самали.

Правление британской Ост-Индской компании завершилось в 1857 г. в связи с широкомасштабным восстанием сипаев (индийских солдат, которые служили в британской Бенгальской армии). Через год после подавления бунта британское правительство решило управлять Индией, самой большой своей колонией, напрямую. В 1877 г. королева Виктория была коронована императрицей Индии -- страны, ставшей «алмазом в британской короне» Мавланов И. Модели социально-экономического развития Индии // Проблемы теории и практики управления. - 2009. - № 5. - С. 40..

Имперское правление было смесью патернализма и расизма, и уже в 1885 г. в Бомбее был основан Индийский национальный конгресс (ИНК), чтобы препятствовать наиболее репрессивным сторонам Британского Раджа (на языке хинди это слово означает «власть»). Именно он в 1905-1908 гг. выдвигает лозунги Сварадж (свое производство, т.е. полная свобода для развития национальной промышленности). Эти требования заставили Англию пойти на ряд политических уступок. В 1909 г. принимается Закон «Об индийских советах», согласно которому увеличивается число членов Законодательных советов Индии и провинций до 60%. Однако этих людей избирали 5-6 тыс. избирателей из 300-миллионного населения колонии.

Реальная оппозиция британцам установилась после того, как адвокату Мохандасу Карамчанду («Махатме») Ганди удалось объединить в партии Национальный конгресс собственников и бизнесменов. Уникальность подхода Ганди состояла в отказе от применения насильственных средств. Он писал: «Я предлагаю моральное и, следовательно, духовное противодействие безнравственности. Я всячески стремлюсь притупить острый клинок сабли тирана, при этом не поднимаю против него еще более острое оружие, а разрушаю его ожидания физического сопротивления с моей стороны» Палишева Н.В. Некоторые аспекты перехода к демократии в Индии // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - 2010. - Т. 9. - № 4. - С. 90..

Результатом кампании ненасильственного сопротивления в отношении британских законов, возглавлявшейся Ганди, стало обретение Британской Индией независимости в 1947 г. Но вопреки его надеждам Индия не осталась единой, а была разделена на два независимых государства: Индию и Пакистан. Пакистан стал мусульманским государством, где влиятельную партию Мусульманская лига возглавлял Мохаммед Али-Джинна. Разделение сопровождалось массовым переселением индусов и мусульман и небывалым кровопролитием.

Позиция лидеров освободительной борьбы по отношению к метрополии была не только тактической, но также и критической (социально-политической), ставящей под сомнение многие (хотя далеко не все) достижения западной цивилизации. Эту позицию удачно выразил Дж. Неру в книге «Мое открытие Индии» (1946 г.). Незадолго до обретения Индией независимости он, в частности, писал: «Цивилизация современного Запада... кажется, не добилась значительных успехов, как и не решила важнейших жизненных проблем. Ей свойствен конфликт, и она периодически подвергает себя колоссальному самоуничтожению. По-видимому, в ней отсутствует что-то, что могло бы придать ей стабильность, некие базовые принципы, чтобы придать смысл существованию» Неру Дж. Открытие Индии. - М.: Издательство иностранной литературы, 1955. - С. 345..

В итоге бурных событий довольно крупное по территории княжество Джамму и Кашмир к ноябрю 1947 г. фактически распалось. Занимающая в нем центральное место и населенная мусульманами живописная долина Кашмира вместе с прилегающими районами в результате боевых действий досталась Индии. У нее же оказался контроль над индусской на две пятых областью Джамму и восточным тибетско-буддийским Ладакхом.

Большая часть населенной мусульманами области Пунч к западу от Джамму была занята войсками Пакистана. На этой территории была провозглашена символическая власть «правительства Свободного Кашмира» (Азад Кашмир). В состав Пакистана фактически была включена и территория Гилгит, мусульманское население которой подняло мятеж против махараджи-индуса, сформировало собственные полурегулярные Военные действия на территории бывшего княжества велись до декабря 1948 года. Индийское правительство во главе с Дж. Неру согласилось провести референдум в княжестве для решения вопроса о его принадлежности и пошло на интернационализацию конфликта, передав жалобу на действия Пакистана в ООН. Первая индийско-пакистанская война относится к разряду конфликтов низкой интенсивности. В ходе длившихся почти полтора года боев погибло более тысячи военнослужащих. 1 января 1949 г. стороны согласились с резолюцией Совета Безопасности ООН и объявили о прекращении огня, а в июле того года подписали соглашение о перемирии.

Усилия ООН организовать через назначаемых ей посредников референдум успехом не увенчались. Слишком велики были различия в подходах сторон к его организации. Первый раунд борьбы за Кашмир был выигран Индией: она получила районы бывшего княжества, населенные не только индусами, но и мусульманами. Три четверти кашмирского населения попали под юрисдикцию Индии. В составе Индийского Союза, в стратегически важном районе у границ с Пакистаном и Китаем появился индийский штат Джамму и Кашмир, населенный преимущественно мусульманами. В соответствии с введенной в действие в январе 1950 г. конституцией Республики Индия ему был предоставлен особый статус (статья 370 и ряд других положений). Пакистанская сторона считала итоги раздела княжества несправедливыми и сохраняла надежды на реванш, силами и средствами для которого она, однако, не обладала.

Страны-соседи одновременно похожи и различны. Генетически и в языковом отношении Пакистан (тогдашний Западный Пакистан) был продолжением Северной Индии, а Восточный Пакистан (удаленный на 1500 км от западного) представлял собой мусульманскую часть исторического «ядра» Британской Индии - провинции Бенгалии.

Помимо культурно-религиозных факторов, на различия в природе государств влияла разная структура общества. В Индии оно было более городским и относительно слабо иерархичным, а традиционная элита - менее связанной с землевладением (представителям высшей касты брахманов даже предписывалось не владеть землей). Руководящие позиции в Индии заняли представители политического класса, генетически принадлежащие в основном к средним слоям.

Пакистанское общество сложилось как типично «феодальное»: его элиту составили по преимуществу выходцы из традиционной земельной аристократии. Иерархическая социальная структура, у основания которой находились бесправные сельские низы и кочевые племена, способствовала формированию «верхушечного» политического сообщества. Главную роль в нем стала играть гражданская и военная бюрократия.

При всех различиях оба государства были надэтническими (наднациональными). Понимая свою политическую уязвимость и осознавая большую угрозу сепаратизма из-за наличия многообразных этнических и религиозных групп, населяющих обе страны, индийская и пакистанская элиты ориентировались на идеи сильного единого государства, своего рода южноазиатскую державность. Речь шла не только о военной мощи, хотя она и имела всегда большое значение. Руководители обеих стран (особенно Индии) делали акцент на идеях будто бы присущей каждой из них «особой миссии», соображениях престижа, исторической памяти, борьбе за реализацию своего международно-идеологического проекта или лидерство в коллективном проекте.

Итак, история противостояния начинается с появления на карте мира в августе 1947 г. Индии (Индийского Союза) и Пакистана. Добившись от Лондона статуса независимых доминионов в результате хотя и запланированного, но поспешного ухода Великобритании из главной ее заморской колонии, оба молодых государства встали на путь консолидации власти. В результате размежевания Пакистан как государство оказался состоящим из двух крупных территориальных массивов, не соприкасавшихся между собой - Западного Пакистана (современный Пакистан) и Восточного Пакистана (современная Бангладеш).

4. В 1947 г. стало очевидным, что британскому владычеству в Индии приходит конец и оно может завершиться в атмосфере социального взрыва. Индии была прежде всего необходима самим англичанам, причем в принципе безотносительно того, останется эта древняя восточная страна целостной или будет расчленена. Ситуация потребовала новых подходов к ее разрешению.

20 февраля 1947 г. в палате общин Эттли выступил с заявлением “об окончательном уходе англичан не позднее июля 1948 г.”, подчеркнув, что в случае несоздания к этому сроку центрального правительства, власть будет передана отдельным провинциям22.

Назначение точных сроков передачи власти “породило” так называемую проблему time limit (временного предела, цейтнота), которая особенно активно обсуждалась консервативной оппозицией в парламенте. У. Черчилль прямо заявил, что лейбористское правительство “разрушает возможности достичь согласия индийских политических партий, тогда как консерваторы сделали для этого все возможное”, что установленный временной предел “означает конец всяким надеждам на сохранение единой Индии… И нельзя всерьез предполагать, что через глубокую пропасть, образовавшуюся между общинами, удастся выстроить мост за несколько месяцев”23. Черчилль заявил о военной слабости англичан в Индии и, более того, об отсутствии моральных сил к управлению ею. Он предлагал Эттли прибегнуть к помощи ООН и в ходе дебатов “подвел черту” под историей англо-индийских отношений: “С болью в сердце я взираю на падение Британской империи, с ее громкой славой и заслугами перед человечеством”24. Консервативная оппозиция в парламенте могла стать препятствием для лейбористов, устроив обструкцию их плану ускоренной передачи власти, однако, этого не произошло. Назревшая необходимость “поспешного бегства”25 с Индостана, осознанная Черчиллем и его единомышленниками в той же мере, в какой это понял Эттли, стала доминантой, которая в конечном итоге подавила их разногласия по тактическим вопросам индийской политики. В марте 1947 г. в был направлен новый вице-король Маунтбэттен (1900-1979), которому предстояло провести переговоры с индийскими лидерами и выработать план передачи власти. Отдавая последние распоряжения Маунтбэттену перед отъездом, премьер-министр указывал, что “ надо стремиться к четко определенной цели – формированию единого правительства для Британской Индии и княжеств, предпочтительно в рамках Британского Содружества”26. Маунтбэттен получил разрешение обнародовать не только цели и приблизительный срок ухода англичан, но и совершенно точную дату передачи власти – 15 августа 1947 г. В этот день исполнялась 2-ая годовщина капитуляции Японии во Второй мировой войне, и Маунтбэттен хотел присовокупить к этому дню победы сил демократии еще одно событие – провозглашение независимости Индии. Итак, априорных установок на ее расчленение последний вице-король не получил, невзирая на всю половинчатость колониальной политики лейбористов и их явное желание в той или иной степени сохранить контроль над Индией в рамках Британского Содружества наций.

В Индии же в марте 1947 г. обстановка продолжала накаляться. Выступая перед мусульманскими журналистами в Бомбее, Джинна сказал, что “нет основы для сотрудничества с индусами… было время, когда замысел Пакистана вызывал одни насмешки, но…это единственное решение, которое делает честь нашему народу… У нас будет Пакистан!”27. В крупнейших городах Панджаба – Лахоре, Амритсаре, Мултане, Равалпинди – росла напряженность, сообщалось “о тысяче убитых”, о том, что в Амритсаре лидер сикхов Тара Сингх заявил: “Гражданская война уже началась”28. В этих обстоятельствах 8 марта 1947 г. Рабочий комитет ИНК собрался на чрезвычайную сессию и обратился ко всем политическим силам страны: “В этот час, когда должны быть приняты окончательные решения…мы призываем все партии к отказу от насильственных методов и мирному сотрудничеству… Оставим разногласия в прошлом”29. РК ИНК приветствовал решение Англии передать власть индийцам не позднее июля 1948 г. и определенно дал понять, что “конституция, которую выработает Учредительное собрание, распространится только на те области, которые примут ее”30.

Слова “раздел” в этом документе не было, но тем не менее впервые Конгресс формально и фактически зафиксировал свое согласие с тем, что именовали правом на самоопределение отдельных составляющих Британской Индии. В 1947 г., в отличие от 1942 г. и даже 1946 г., это было не чисто гипотетическим допущением, но долгожданной для Мусульманской лиги санкцией приступать к подготовке собственно процедуры расчленения страны. Направляя Маунтбэттену текст данной резолюции, Неру пояснял, что намерен все же уговаривать Лигу присоединиться к Конгрессу в Учредительном собрании, но, если это окажется невозможным, “…то раздел Бенгалии и Панджаба становится неизбежным”31.

Почему Конгресс, в течение всей своей истории так последовательно отстаивавший идею единой и независимой Индии, в конечном счете согласился на разделение? Какое содержание он вкладывал в понятие “раздел”? Детально проанализировав внутриполитическую обстановку, Неру, как председатель ИНК и глава Временного правительства, пришел к выводу, что иного выхода, кроме хотя бы временного раздела, нет. Индийский народ был во власти “психологического напряжения”, и это особенно относилось к мусульманской части населения. В данных обстоятельствах настаивать на сохранении единой Индии любой ценой – значило бы только усиливать это напряжение. Поэтому Конгресс, в принципе отвергая теорию “двух наций”, “двух Индий”, все же согласился на раздел, рассчитывая, что такой исход мог в конечном итоге обеспечить межобщинный мир и “торжество разума”. “У меня нет никаких сомнений, что рано или поздно должна стать единой, – заявлял Неру. – Быть может, лучший способ достигнуть этого – пройти сейчас через раздел… Нам часто приходится проходить через долину теней, чтобы подняться на освещенные солнцем горные вершины”32. Итак, Конгресс считал раздел временным и пошел на него как на вынужденную меру, чтобы покончить с конфликтами.

Особую позицию в этом вопросе занимал лишь . По воспоминаниям М. Слейд, дочери английского адмирала, в свое время ставшей адептом гандизма и близкой помощницей Махатмы под именем Бен, “он пребывал в отчаянии… угнетаемый мыслью о предстоящем расчленении страны… Многие ожидали, что Махатма начнет массовую кампанию в своем обычном духе, но на сей раз направленную против Конгресса… Но он ничего не предпринимал”33. По мнению Миры, он осознавал, что у конгрессистов “не было иного выбора… и даже стал советовать людям принять реальность такой, какова она есть, и получить как можно больше от свободы, что была так близка”34. Однако сам он никогда не принял раздел Индии и, более того, все же попытался его предотвратить. В конце марта – начале апреля 1947 г., в рамках переговорного процесса с индийскими лидерами, Маунтбэттен провел пять встреч с Ганди, во время которых Махатма предложил вице-королю оригинальный план передачи власти.

Этот план представляется нам альтернативным решением, демонстрирующим величие духа и самоотверженность вождя индийского народа. Махатма высказался за то, что “г-ну Джинне следует предоставить возможность сформировать правительство… Если Джинна примет это предложение, Конгресс гарантирует добровольное и искреннее сотрудничество до тех пор, пока все меры, предпринимаемые кабинетом Джинны будут отвечать интересам всего народа Индии… Арбитром в отношении того, отвечает или нет г-на Джинны интересам Индии в целом, будет лорд Маунтбэттен. Джинна от имени Лиги должен гарантировать, что он или Лига сделают все, чтобы сохранить в Индии мир… При соблюдении указанных условий г-н Джинна будет волен представить для утверждения план Пакистана, не дожидаясь передачи власти… но без применения оружия и… принуждения какой-либо провинции или ее части. Если г-н Джинна отклонит это предложение, то право формирования такого правительства mutatis mutandis переходит к Конгрессу”35.

Опасаясь отказа Джинны, на том основании, что этот план предложен им, Махатма обратился к Маунтбэттену с просьбой “не открывать его авторства”. Неру, узнав о плане Ганди, уведомил Маунтбэттена, что “он совершенно нереален”36.

Итак, в кризисных обстоятельствах 1947 г., когда назрели объективные причины раздела Индии и даже Конгресс считал эту перспективу неизбежной, в силу вступил субъективный фактор. Был найден практически безболезненный выход из затянувшегося со времен войны политического кризиса. Ганди знал Джинну достаточно хорошо, чтобы отдавать себе отчет: такое предложение способно найти мощный отклик в его душе.

После долгих раздумий, на переговорах с Джинной Маунтбэттен все же сообщил ему о возможности стать премьер-министром Центрального правительства единой Индии. Согласно воспоминаниям вице-короля, “минут через 35 Джинна, до этого никак не отреагировавший на мое высказывание, внезапно вернулся к вопросу о должности премьер-министра Индии. Бесспорно, прозвучавшее предложение польстило его честолюбию, и все эти полчаса Джинна лихорадочно его обдумывал”37. Как Маунтбэттен оценивал шансы на успех этого предложения Ганди? И намеревался ли действительно дать ему ход? Наблюдая за Джинной в ходе их официальных встреч, вице-король пришел к убеждению, что “пресловутый план г-на Ганди все же может пройти исключительно из-за тщеславия г-на Джинны”38. Однако он считал, что лидер Мусульманской лиги – человек “психически не уравновешенный”, не обладающий ни чувством ответственности, ни дарованиями в области практической политики, и, кроме того, “не продумавший ни детали своей грандиозной схемы”39. Вице-король решил не муссировать более этот вопрос, отказавшись следовать логике теоретических построений Ганди, и, быть может, тем самым развеял последнюю надежду на сохранение единой Индии.

5. Конгрессисты, по крайней мере Неру и Валлабхаи Патель (1875-1950), расценивали раздел как явление временное. В принципе, временный раздел – это тоже противовес полному и окончательному расчленению, этакая “альтернатива второго эшелона”, но все же альтернатива. Но встает закономерный вопрос: какими методами и с помощью каких (политических, экономических, иных) механизмов Конгресс предполагал впоследствии восстановить единство Индии? Логично предположить, что при передаче власти в 1947 г. некие структуры управления для новообразующихся доминионов должны были оставаться общими и в перспективе сыграть роль искомых механизмов воссоединения. Такими структурами, вероятно, могли бы стать общее генерал-губернаторство для Индийского Союза и Пакистана и единые вооруженные силы. В июне-июле 1947 г. при обсуждении этих вопросов индийскими лидерами разогрелись острые дискуссии. Конгресс высказывался за учреждение поста общего генерал-губернатора и предлагал для этой роли кандидатуру Маунтбэттена, но в Мусульманской лиге этот вариант был подвергнут сокрушительной критике. Хотя Джинна заявлял, что он “свою работу сделал”, сравнивал себя “с фельдмаршалом, приведшим армию к победе”, и ходили слухи, будто лидер Лиги намерен после раздела остаться в Индии, чтобы бороться за права мусульман, в действительности он, смертельно больной пожилой человек, не мог отказаться от власти40. И, главное, – он не мог не понимать, что при общем генерал-губернаторстве (независимо от того, кто займет этот пост – англичанин, индус или мусульманин) так или иначе сохранялось известное единство Индийского Союза и Пакистана. В итоге склонились к тому, что в каждом доминионе будет управлять свой собственный генерал-губернатор: в Пакистане – Джинна, в Индийском Союзе, по инициативе Конгресса, – Маунтбэттен.

А что в этом водовороте политических событий ожидало англо-индийскую колониальную армию? Какова ее роль накануне и в ходе раздела? Могла ли армия послужить стабилизирующим фактором, предотвратить расчленение страны или же стать одним из рычагов воссоединения доминионов? Какую позицию в этом вопросе занимала ее мусульманская часть? За что выступали кастовые ? ? Или армия была полностью аполитична? Ответ на эти и множество других неисследованных вопросов, касающихся оценки места и роли колониальной в 1947 г., будет предметом наших следующих публикаций, но обозначить эту проблему мы считаем целесообразным уже в контексте данной работы.

Во-первых, предполагался поэтапный вывод с Индостана собственно английской части армии. Согласно решению Британского правительства, первое подразделение английских войск численностью в 1,5 тыс. человек отбывало из Бомбея на родину уже 17 августа 1947г.41.

Во-вторых, главнокомандующий Окинлек и старшие офицеры всех родов войск оставались на полуострове “на период перестройки” и подчинялись Маунбэттену, который считал, что без этого условия “весь процесс конституционного переустройства будет “сорван”42.

В-третьих, английские войска “ни при каких обстоятельствах не могли быть использованы для вмешательства во внутренние дела доминионов, включая подавление религиозно-общинных волнений”43.

Индийская же часть армии, поликонфессиональные по характеру подразделения (среди которых не было ни одного чисто мусульманского), подлежала разделению. Лига выступила категорически против сохранения единой армии доминионов, хотя было очевидно, что для полного завершения сложнейшей процедуры “разведения” войск и материально-технических средств потребуется длительное время и при этом мусульманская сторона окажется в проигрыше, так как за индусами останутся и большинство мест в генералитете, и офицерский корпус, и система снабжения армии. Окончательное решение о разделе вооруженных сил было достигнуто в июле 1947 г., в связи с чем Конгресс и Лига подписали соответствующее коммюнике.

Согласно документу, вся процедура предполагала 2 этапа:
1) раздел воинских подразделений по религиозному признаку;
2) добровольная передача отдельных лиц44.

Таким образом, надежды Неру на возможность скорейшего воссоединения отделявшихся друг от друга индусской и мусульманской частей Индии оказались иллюзорными: никаких механизмов для этого создать не удалось.

3 июня 1947 г., выработанный в результате длительных переговоров английской стороны с индийскими партиями и организациями, был оглашен проект закона о предоставлении независимости Индии, известный в истории как план Маунтбэттена и легший в основу раздела страны на два независимых доминиона – Индийский Союз и Пакистан. 15 августа, в исторический день передачи власти, Закон о независимости вступил в силу. Вопреки ожиданиям конгрессистов, раздел не был временным. Индия и Пакистан разошлись, быть может, навсегда.

Выводы:
Раздел Британской Индии был закономерным результатом экономических, политических, этноконфессиональных процессов, происходивших в стране с середины Х1Хв. до Второй мировой войны, но, несмотря на сложившиеся причины и предпосылки раздела, дальнейший ход истории англо-индийских и межиндийских отношений не был инвариантным. При более благоприятном сочетании объективных и субъективных факторов раздела Индии по конфессиональному признаку можно было избежать.

На наш взгляд, возможности альтернативного пути развития открывались при следующих условиях:

а) если бы процесс передачи власти был не только инициирован Британским правительством, но и более гибкими методами осуществлен до начала войны или же на первом ее этапе;

б) если бы Индийский национальный конгресс не был объявлен вне закона и оставался на свободе в течение всей войны, противодействуя пропаганде Лиги в пользу Пакистана;

в) при проявлении большей готовности лидеров ИНК и Мусульманской лиги к диалогу и компромиссу;

г) если бы колониальная армия, по окончании войны заявившая о себе как активная составляющая освободительного движения, противопоставила себя планам исламских сепаратистов;

д) если бы Маунтбэттен волевым способом не отказался апробировать “план Ганди”;

е) при отсутствии установленных жестких сроков передачи власти и возникшей в этой связи проблемы time limit, способствовавшей “поспешному бегству” англичан из Индии, но воспрепятствовавшей выработке теоретически и экспериментально обоснованных, детально выверенных, взаимоприемлемых новых условий сосуществования индийских этносов и общин.

22 Great Britain. Parliamentary Debates. House of Commons. Official Report. Vol. 433. – London, 1947. P.1395-1398.
23 Ibid.
24 Ibid.
25 Ibid.
26 The Transfer of Power 1942-7… Vol. 9. – London, 1980. P. 972-974.
27 Ibid. P. 927.
28 Ibid. P. 912.
29 См. подр.: Speeches and Documents on the Indian Constitution 1921-1947 / Sel. By M. Gwyer and A. Appadorai. In 2 vols. Vol. 2. – Bombay, 1957.
30 Ibid.
31 The Transfer of Power 1942-7…Vol. 9. P. 897-898.
32 Цит. по: Гопал С. Джавахарлал Неру. Биография. В 2-х т. Т. 1. M., 1989. С. 373.
33 Slade Madeleine. The Spirits" Pilgrimage. – New York, 1960. P. 279-282.
34 Ibid.
35 The Transfer of Power 1942-7… Vol. 10. – London, 1981. P. 69.
36 Ibid.
37 Ibid. P. 164.
38 Ibid.
39 Ibid. P. 190.
40 См. подр.: Sayeed K. B. Pakistan. The Formative Phase – 1857-1948. – London, 1968. P. 223.
41 Sardar Patel"s Correspondence 1945-1950. In 10 vols. Vol. 4. Ahmedabad, 1972. P. 132.
42 The Transfer of Power 1942-7… Vol. 12. – London, 1982. P. 116-117.
43 Ibid. P. 146.
44 Ibid-P.113.

Лариса Александровна Черешнева, зав. кафедрой всеобщей истории Липецкого государственного педагогического университета, кандидат исторических наук, доцент, г. Липецк - : перспективы регионального сотрудничества (Липецкая область). М.: Институт востоковедения РАН, 2000 www.indianembassy.ru

Прогремевшие в Индии взрывы напоминают о том, что эта страна имеет сразу несколько доморощенных Косово, угрожающих развалить эту страну. В первую очередь, речь идёт о северо-западном штате Джамму и Кашмир. Однако Индия имеет целый ряд и других, более мелких Косово, таких как самопровозглашенное сикхское "государство" Халистан в Пенджабе и проблемные районы на северо-востоке страны.

Серия взрывов, произошедшая в западном штате Индии Раджастан, ставшая причиной ранения и гибели почти 300 человек, вновь заставила вспомнить о том, что она испытывает серьезные межэтнические и межрелигиозные проблемы. И сепаратизм является серьезной головной болью для Индии, где проживает 700 народностей.

Характерно, что сепаратисты Индии праздновали признание независимости Косово так, как будто признали не косовских албанцев, а их самих. Так, лидер террористов и сторонников независимости Кашмира Шабир Шах, высказав восхищение "борцам за независимость Косово" провёл прямые параллели с ситуацией в мятежном индийском штате, заявив о том, что "недалек день, когда Кашмир станет свободным".

Не оставили без внимания Косовский прецедент и сикхские сепаратисты, чья организация "Центр по делам Халистана" находится в США. Её лидер Амарджит Сингх прямо заявил о том, что нежелание Дели признавать Косово вызвано страхом перед возможным повторением этого прецедента в других районах страны.

В первую очередь это спорный с Пакистаном штат Джамму и Кашмир, где проживает мусульманское большинство, стремящееся к независимости. Радикализация настроений стала отмечаться после отказа Индии предоставить штату автономию.

Дело в том, что еще 60 лет назад Джамму и Кашмиру ООН обещала референдум о самоопределении, но в Дели так этого и не сделали, опасаясь "отделения".

Из-за мятежного штата между Индией и Пакистаном дважды вспыхивали войны. Причем позднее, в 1999 и 2002 гг. регион находился всего в одном шаге от ядерного конфликта. До сих пор Пакистан поддерживал террористическую войну в Кашмире, размещая на своей территории базы подготовки боевиков, откуда они проникали в Индию. Формально Исламабад под давлением США прекратил их поддержку. Однако свято место пусто не бывает и на его смену пришла "Аль-Каида".

Стоит заметить, что значительное влияние на ситуацию оказывают Запад и Китай, имеющие свои интересы в регионе. Как и многие другие террористы, сепаратисты Индии пользуется поддержкой "извне". По данным западных правозащитников, число убитых только с 1989 г. индусами насчитывается свыше 80000 человек, а еще несколько тысяч пропали без вести.

Другая проблемная точка в Индии – сикхский Халистан в штате Пенджаб на западе страны. Напомним, что борьба за создание независимого сихского государства с государственной религией, представляющей во многом синтез ислама и индуизма, началась еще в 1944 г. Пиком накала борьбы стал 1984 г., когда индийские войска штурмом взяли главный оплот сикхов – их святыню Золотой храм в Амритсаре и провели серию зачисток на территории штата. В ответ сикхи убили главу страны Индиру Ганди и начали кампанию террора против индуистов. И хотя сегодня сикхи тяготеют к мирным формам борьбы, от идеи независимости они не отказались, тем более, что как и в случае с Кашмиром, помощь сепаратистам оказывает Пакистан.

Другие серьезные очаги сепаратизма находятся на северо-востоке страны в штатах Ассам, Манипур, Мизорам, Нагаленд и Трипура. Рядом граница с Китаем, Бутаном, Бангладеш и Бирмой, откуда им идет помощь.

Подобных проблем в Индии много. Так, в "показательном штате неолиберализма Андхра-Прадеш" за год в среднем погибает 200 экстремистов. Неспокойно в штате Тамил Наду, где проживает немало тамилов, связанных с организацией "Тигры освобождения Тамил Илама", действующей на Шри-Ланке. Под подозрением властей находятся представители народности адиваси штата Джаркханд, в которых видят маоистов и "революционеров". Неспокойно и в штатах Гуджарат и Мумбаи (Бомбей), где проживает немало мусульман.

Во многом проблемы сепаратизма в Индии являются "британским наследием". До прихода англичан в Южной Азии существовало несколько независимых государств, которые они завоевали и объединили под своей властью. Уходя, они разделили бывшую колонию по религиозному признаку, проведя границу таким образом, чтобы перессорить тех же мусульман с индуистами. Кроме того, они обещали другим проблемным регионам через определенное время провести референдумы о независимости. Индусы этого не сделали и началось противостояние. И с обретением независимости эти "бомбы замедленного действия" рванули. И особенно сильно в Джамму и Кашмире.

Показательно, что многие другие "сепаратистские" очаги расположены в сельских районах. Всё дело в том, что разрыв между доходами городских и сельских жителей постоянно растет. Последние считают, что их несправедливо душат налогами для того, чтобы за их счёт кормить город.

Стоит заметить, что тот же Пенджаб, где живут сикхи – один из самых экономически развитых районов Индии, в котором производится 45% аграрной продукции страны. Лидеры сикхов говорят, что “маленькому и благополучному Пенджабу мешает развиваться огромная и нищая Индия, которая тянет все соки из штата”. В Ассаме недовольны тем, что Индия пользуется его нефтью, от которой его жителям почти ничего не перепадает. В Трипуре недовольны "грабежом" со стороны Дели и тем, что индусы допускают сюда иммиграцию беженцев из Бенгалии, "которые отнимают у наших людей работу".

И на экранах телевизоров и в знаменитом Болливуде одна жизнь, а за окнами – другая. И в числе главных причин, подпитывающих сепаратизм, как раз и лежит экономическая диспропорция.

Однако Индии удалось минимизировать последствия сепаратистских выходок. Дели предоставил многим проблемным районам на северо-востоке страны значительную автономию. И во главе мятежных регионов стоят бывшие лидеры повстанцев. Это нанесло сепаратистам более серьёзный удар, чем все силовые операции.

Показательно, что Индия ведет в сепаратистских районах целенаправленную "силовую политику". Она напрочь отказывается от усилий международных посредников, не пускает туда "правозащитников" и иностранных журналистов, справедливо полагая, что под их маской в проблемные регионы попадут представители иностранных, в том числе и американских спецслужб, которые подкармливали кашмирских сепаратистов еще во времена Афганской войны 1979–88 гг.

"Упёртость" индусов вполне понятна. Для них сохранение сепаратистских регионов в составе Индийского государства является той самой "лакмусовой бумажкой" на территориальную целостность всей страны. Ведь если мятежные штаты и в первую очередь Кашмир, отделятся, следующими будут другие провинции, населенные 150 млн мусульман.

По словам самих индусов, они еще не забыли, как происходило кровавое крушение когда-то единой "Британской Индии" по религиозному принципу, когда образовались "многорелигиозное" Индийское государство и мусульманский Пакистан, от которого в скором времени и опять-таки не без крови отделился Бангладеш. А раз так, то они будут игнорировать Косово и всеми силами противиться повторению событий конца 1940-х – начала 1950-х гг., что может развалить страну и погрузить живущие в ней народы в кровавый хаос. А это выгодный для Запада и прежде всего для США сценарий, которые всячески стремятся к тому, чтобы не допустить появления на карте региональных супер-держав, способных бросить им в будущем глобальный вызов.